Лили росла необычной девочкой. Ее магия проявилась очень рано, что не могло не поразить всю ее семью. Распускающиеся в неположенное время цветы, крохотные сверкающие бабочки, собирающиеся в хоровод вокруг рыжеволосой головки, пугливые зверушки, теряющие всякий страх и мирно устраивающиеся рядом с Лили – все эти странности восхищали, но в то же время вызывали у родителей опасения. Несмотря на юный возраст, Лили, вняв осторожным уговорам родителей, никогда не показывала, что умеет посторонним людям. Только сестре Петунье, которая с восторгом наблюдала за младшей сестрой, упрашивая ее показать «что-нибудь необычное».
А однажды она услышала слово, которое никак не подходило к ней. «Ведьма!» - крикнул ей угрюмый черноволосый мальчик, появившись из ниоткуда. Ведьма? Разве похожа она на ведьму? Ведьмы страшные и злые, они носят некрасивую черную одежду и делают гадости… Но Северус – так представился мальчик – объяснил ей, что на самом деле ведьмами называют волшебниц. И она – самая что ни на есть настоящая волшебница. Это слово ей понравилось намного больше. А еще больше понравились Лили рассказы Северуса о прекрасной школе Хогвартс, где девочек и мальчиков учат быть волшебниками. В эту школу приглашают особенным письмом, которое – подумать только! – приносит настоящая сова. И там есть волшебные столы, на которых сама собой появляется еда, совсем не страшные призраки, говорящая шляпа и лучший в мире факультет Слизерин, на который попадают только самые умные.
Лили считала Северуса очень умным. Он знал, казалось бы, все о волшебном мире. Там не нужно скрываться от других, там есть удивительные волшебные штуки и портреты умеют разговаривать и исчезать из рам. Мир, так отличающийся от мира, в котором они жили тогда. Быстро подружившись, они проводили вместе все больше времени, обсуждая волшебство и Хогварст, делясь своими надеждами и мечтами.
Эта дружба отдалила Лили от сестры, не желавшей дружить с «замарашкой», последней же каплей стало письмо с приглашением в школу волшебства. Петунья завидовала, ведь она ничуть не хуже, почему же ей не прислали такое же письмо? Почему ей нельзя учиться в Хогвартсе? Участливость Лили только усугубила недовольство. Сестры расстались не в самых лучших чувствах. Впрочем, Лили ждала новая жизнь, новые знакомства… И испытания.
Сортировочная шляпа без колебаний отправила Лили на Гриффиндор, даже не пытаясь прислушаться к безмолвным уговорам девочки. «Тебе совершенно нечего делать на Слизерине, милая, ты сама это скоро поймешь» - эти слова Лили потом не раз вспоминала, взрослея. Северус попал в Слизерин, как и должно было быть, да только сама Лили весь праздничный ужин смотрела на друга с другого стола.
В школе Лили быстро обрела новых друзей, но главным для нее все равно был Северус. Они встречались каждый день, виделись так часто, как только могли – и ей уже казалось, что нет ничего страшного в том, что они носят галстуки разных цветов. Ведь это всего лишь другой факультет, подумаешь, гостиная Северуса располагается несколькими этажами ниже, это вовсе ничего не значит!
Но все было не так просто, как представляла себе это Лили. Соперничество между факультетами, поведение старших студентов, которому подражали и младшие – со временем Лили стала понимать неверность оценки, данной Северусу факультетам. Гриффиндорцы, открытые и веселые, всегда готовые прийти на помощь другу … И холодные слизеринцы, взирающие на остальных с выражением собственного превосходства. Лили не нравились новые друзья Северуса, так же, как и ему не нравились ее друзья. Но до поры до времени ей все же казалось, что их дружбу невозможно разбить, что бы кто ни говорил о ней.
Учеба давалась девочке легко, жажда знаний иногда затмевала остальные желания. Лили много времени проводила в библиотеке, записывалась на множество дополнительных занятий – она стремилась быть лучше всех, доказать, что магглорожденная или нет, она ничем не отличается от самых чистокровных волшебников.
Единственные, кто мог мешать ее занятиям, были Мародеры. Четверка парней, возглавляемая самовлюбленным Джеймсом Поттером - с ними Лили познакомилась в Хогвартс-экспрессе в самый первый свой день в волшебном мире - явно вознамерилась довести завхоза и  всех преподавателей до белого каления. На четвертом курсе несносность Поттера стала еще несноснее, кроме того, Лили смущали и удивляли его странные взгляды и шутки. Она лишь недоумевала и упрашивала Северуса перестать задираться к Мародерам. Эта взаимная нелюбовь была известна всей школе, хотя волновала она, кажется, только саму Лили.
Не только Мародеры беспокоили девушку. Северус начал отдаляться, ссылаясь на необходимость побыть с друзьями. Лили переживала и страдала, упрашивала друга прекратить общение со старшекурсниками. Ей казалось, что он становится злее и резче, не по отношению к ней, но по отношению к миру. Нередко они спорили из-за этого, но всегда мирились.
А потом был страшный день на пятом курсе. Заскучавшие после сдачи экзамена Мародеры вновь сцепились с Северусом. Лили пыталась заступиться, но в ответ получила лишь гадкое «грязнокровка!» из уст лучшего друга. Удивительно, как сильно повлияло произошедшее на Лили. Она пряталась в своей комнате, проливая горькие слезы обиды.. Разве может так обозвать человек, который с самого детства был ближе родной сестры? Человек, который первым рассказал ей об отвратительном значении этого слова?
Северус просил прощения, и Лили простила. Потому что не представляла себе жизни без лучшего друга. Каждый заслуживает второго шанса. Как ей казалось, он даже перестал общаться со старшекурсниками, так пугавшими ее. Но жажда знаний в Северусе была слишком сильна. И эту жажду утоляли темные знания, о чем Лили подозревала.
Вскоре Хогвартс потрясла череда необычных и страшных событий. В Хогвартсе появились листовки, предлагавшие власть и знания, листовки, подписанные именем Темного Лорда. Душа Джеймса Поттера оказалась оторвана от тела. И видеть эту душу мог только один человек. Северус Снейп. Невероятная ирония судьбы, но эти события сблизили Лили с Джеймсом, нашедшим способ пообщаться с ней в призрачном состоянии.
А потом был день Святого Валентина и праздничный вечер. Неожиданный поцелуй. И лучший друг Лили признался ей в чувствах, которые не замечала лишь она одна. Растерянная, Эванс слишком глубоко погрузилась в свои переживания. И тень, скрывавшаяся в темном повороте, воспользовалась случаем. Люциус Малфой доставил Лили своему Темному Лорду. Ради того, чтобы заставить Северуса принять метку, он пытал Лили, обещая освободить ее взамен на преданность. Несмотря на уговоры самой Лили, несмотря на признания в любви,  Северус принял клеймо, что разбило сердце девушки. Она предпочла бы смерть вечному рабству. И то, что друг не внял ее мольбам и склонился перед монстром… а потом, ее сердце одолевали сомнения, ведь Сев так стремился к знаниям, порой забывая о том, что и знание может быть темным.
Время шло, медленно заживали раны, хотя некоторым не суждено было исчезнуть бесследно. Незаметно для самой Лили поддержкой для нее оказался никто иной, как Джеймс. Может быть, его изменило призрачное состояние, а может быть, он скрывал в себе куда больше обычного бахвальства и позерства… Может быть. В любом случае, его присутствие осветило погрузившуюся в мрак и страх жизнь гриффиндорки. Все изменилось к лучшему. Так им казалось…

Боль в истерзанном теле оказалась не такой резкой, как ей вначале показалось. Пронзительное мучение утихомиривалось зудящим жжением, показывающим, что во время ее обморока кто-то покрыл раны целительной мазью. Не кто-то – ОН.
Всегда был рядом, ведь так? С самого момента их встречи и до сегодняшнего момента – он оказывался рядом, как чуткий и заботливый друг, готовый смеяться вместе с ней над тем, что казалось им забавным и вытирать ее щеки от слез, когда что-то обижало ее. Что-то…или кто-то. Она ведь так часто искала спасительного утешения на его плече – и он всегда знал, что сказать. Подбодрить и уверить в том, что все ее школьные неудачи это пустяк и она обязательно с ними справится. Бросить несколько злых слов в сторону ее сестрицы, процедить, что все, лезущие в их дружбу – просто идиоты. И хотя она протестовала против этих слов, они действительно успокаивали ее. Потому что он лучше нее знал, что ей нужно. А она так и осталась глупой десятилетней девчонкой, которой жутко понравился хмурый и острый на язычок мальчик, знавший, казалось, все.
Как дальше жить..?
Раны заживут, возможно, не останется и следа от них…кожа вновь будет такой же гладкой и чистой…но как смазать целебным бальзамом ее раненное сердце? Кто заштопает дыру в ее душе, в которую веяло смертным холодом? Как вынуть из памяти воспоминания об этой ужасной ночи?
Воспоминания… Ведь практически вся ее жизнь была связана с ним! Что у нее было до того, как она услышала этот высокомерный голосок, называющий ее ведьмой? Любящие родители, капризная сестра, школа, в которой она так и не успела завести настоящих друзей… Все было спокойно и безоблачно…и в эту безоблачную жизнь ворвался он, как темная молния, расколов ее жизнь на «до» и «после»…
Долгожданное письмо, первая поездка на Хогвартс-Экспрессе, восхищение первыми уроками чародейства…праздники, с которых они пытались улизнуть пораньше, чтобы подняться на ставшую их особенным уголком Астрономическую башню…Сев, загадывающий желание на падающую звезду, беззлобно ухмыляющийся ее предсказаниям о его великом будущем зельевара, раздраженный, цедящий сквозь зубы по каплям свою злость на отца – редко, очень редко, но он приподнимал завесу холодного равнодушия, позволяя уже ей успокаивать его…и Сев, Сев, Сев! Она писала перьями, подаренными им, ее учебник по зельеварению тоже получил –малую, но все же – порцию его радикальных записей, Мерлин, в ее спальне дожидался его дня рождения подарок, который она еще летом приготовила, не собираясь дарить! Он был огромной частью ее жизни и эта часть обернулась к ней шипастой спиной, ударив жестко перед этим хлыстом. У нее не осталось ни единой опоры, которую она могла бы сжать, переживая этот удар…
И она плакала, судорожно всхлипывая и вопреки крикам собственного тела сжимаясь в комочек – слезы такие горячие, а тело лихорадочно трясется, не в силах сдержать рыдания. И его хриплый голос, послушно позволяющий ей уйти, лишь усилил эту боль в груди – она словно рванула ему навстречу, отчего Лили на мгновение задохнулась, давясь своими слезами.
Почему он это делает? Зачем пошел за ней, зачем перенес сюда, зачем позаботился о ее ранах? В голове все смешалось – она ничего не понимала, словно все еще находилась в бессознательном состоянии и все это очередной сумасшедший сон. Почему он не оставил ее умирать там, в неизвестности? Не хочет, чтобы директор всполошился пропажей студентки? Что дальше? Сотрет ей память?....если бы….
И опять – хриплый голос и он на коленях перед ней, вызывая в памяти мучительную картинку…
Теперь она плачет в голос, будто этот разросшийся комок в ее горле жаждет излиться из нее… вцепляется побелевшими пальцами в спутанные волосы и раскачивается взад-вперед, словно это поможет вытеснить боль из груди…
- Ты…ты…все так хорошо было… - бормочет она, захлебываясь слезами. – Мы помирились и я была так рада, а ты…и бал…зачем? За что? Что я сделала тебе такого, что ты так ненавидишь меня, почему делаешь так…больно… - громко всхлипывает, но уже неважно, неважно – пусть она показывает ему свою слабость, пусть он посмеется над этим потом. В лицо ей или за ее спиной – неважно, неважно… - Зач…чем ты так? Ты ведь друг-гом был мне столько л-лет, я так тебя….зачем смотрел так на меня, если тебе не нужна моя дружб-ба?
Зачемзачемзачем?
Не задавай себе этого вопроса, глупая Лили. Ты ведь всегда искала ему оправдания. Всегда искала причину в себе. Сестра презирает тебя – может быть, в этом твоя вина? Сокурсники смотрят на тебя, как на сумасшедшую – может быть, ты просто не так все преподносишь? Он предал тебя. В этом ты тоже найдешь свою вину? Опять подыщешь ему оправдание?
Но ведь не мог он просто быть таким жестоким! Предать меня…и догнать потом, позаботиться о том, чтобы я оказалась тут, постараться исцелить…Не может человек быть таким…таким…
Слизерин – единственный факультет, на котором можно учиться. И я обязательно попаду на него.
Да эти слизеринцы пьют кровь перед сном и всегда держат наготове яд, чтобы подлить ближнему своему!
Им ничто не стоит продать собственную мать за выгодное предложение.
Я даю тебе слово, Лили Эванс…
Она резко выпрямилась, свешивая ноги на пол. Вдруг осознала, что некоторые участки, до которых дотянулся в своем изуверстве Малфой были…она предпочла бы оставить их вне постороннего взгляда. Но жжение постепенно утихало, хотя тело ее еще оставалось сплошным очагом боли. Почему-то вновь нещадно запылало болью предплечье – наверное, она смазала мазь рукавом мантии….Мантия на ней была ее собственной, что вызвало у девушки сдавленный всхлип. Еще одно доказательство того, что…слишком близок он к ней был, слишком далеко она его запустила – из сотен почти одинаковых мантий в замке он умудрился добыть именно ее….
За что, Сев, за что ты так…
За то, что отвергла тебя? Но ведь… ты столько лет был мне другом…
- Я надеюсь, что ты получил все, чего хотел… - голос, хриплый от недавнего плача, дрожит. Слезы льются из опухших глаз на и без того влажные щеки. – Я надеюсь… - опять сбилась на рыдания, перехватило горло и сдавило железной рукой в бархатной перчатке. Почему так важно сказать ему? Почему бы просто не уйти и не давать ему повода смаковать ее боль?
Может быть, он действительно не…ведь его лицо…
Не наступай на эти грабли еще раз, Лили, не наступай…Еще одного раза ты не выдержишь.
- Надеюсь, что ты будешь…счаст…счастлив.
Без меня.
Искаженное мольбой лицо, горящие глаза…Не смотри на меня так, не отбирай у меня последние силы…дай уйти…ты и так сломал все, что мог, оставь мне хотя бы немножко…