Marauders' Time: Торжественно клянемся...

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Marauders' Time: Торжественно клянемся... » FlashBack » xx.06.1978 I'll dream you, I'll dream you wide awake [L.Evans, Snape]


xx.06.1978 I'll dream you, I'll dream you wide awake [L.Evans, Snape]

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

Место действия: сны Северуса Снейпа
Действующие лица: Лили Эванс, Северус Снейп
Время действия: на протяжении ночей в период с 01.06.1978 по 15.09.1978
Краткое описание ситуации: Конец учебного года и долгожданное завершение обучения в Хогвартсе. Жизненные тропы Северуса Снейпа и Лили Эванс расходятся в противоположные стороны. Ему казалось, что Он потерял Ее навсегда. Ее мольбы и просьбы им не были услышаны, в сознании полный сумбур, на руке — Темная Метка. Многолетняя связь — осквернена. Дружба — разбита на мириады осколков. Но Она приходит к Нему. В его ночных кошмарах.

0

2

Снейп зашел в отчий дом далеко за полночь. День выдался до отвращения наполненным событиями. Не самыми лучшими. Довольно короткая и лаконичная прощальная речь, разбавленная изрядной порцией сарказма, от новоиспеченного Директора Хогвартса Николь фон Эджин, скомканные и равнодушные напутствуя от преподавателей, сухие слова от однокурсников... сорвавшаяся поездка на Хогвартс-Экспрессе по прихоти фон Эджин, весьма ядовитый разговор с Директором и поступление от нее нетривиального предложения принять должность преподавателя зелий... театральный жест добродушия и иллюзия выбора... и довольно нестандартный способ принуждения.
Вышел Северус из директорского кабинета в весьма противоречивых чувствах. С одной стороны — определенность. Да, не совсем та, на которую Северус рассчитывал после выпуска. Однако. С другой стороны — работа со школьниками? Снейп слишком хорошо помнил свои первые курсы и отношение детей к изучаемым предметам, особенно, к зельеварению. Он решил для себя: в ужас он придет в тот момент, когда впервые предстанет в новом амплуа перед студентами. А до тех пор... А до тех пор у него и без того довольно много забот.
Например, родительским дом.
Возвращаться в который до одури не хотелось. Однако выбора не было. Увы и ах, у него не имелось совершенно никаких сбережений, чтобы позволить себе снять даже самую ветхую и удаленную от центра комнатушку. Тем более, у него не было маггловских денег. Вернуться в Тупик Прядильщиков все же предстояло. Но Снейп предпочел отложить возвращение настолько, насколько это было возможно. Уменьшив заклинанием свой малочисленный багаж до размеров спичечного коробка, Северус уложил его в карман и аппарировал на знакомую с детства площадку, располагающуюся неподалеку от фамильного дома. Как-то совершенно вылетело из головы, что он не должен вот так показываться перед магглами. Повезло. Как и прошлым летом, на площадке никого не было. Постояв с минуту, Северус отравился по знакомому маршруту к пруду. По излюбленному его и Лили маршруту, который они обязательно преодолевали почти каждый день до момента поступления в школу и по возможности каждую неделю на каникулах. Курса до пятого хранилась эта традиция. Да, до того самого момента, когда случилось то, что случилось. Да, Северус корил себя за выкрикнутое в пылу гнева «Грязнокровка!», но разве самоличная внутренняя казнь могла искупить ошибку?
Где же теперь Лили, где? Они уже не виделись довольно продолжительное время. Что случилось с ней? Что?
Быть может, она тоже здесь? Но надежды на это почти не было. Снейп проходил мимо ее дома. Запущенный и заброшенный. Ни единого следа пребывания в ней человека за продолжительное время. Он понадеялся было, что это чары для отвода глаз, но нет — магии он не ощутил.
— Где же ты, Лили? — прошептал Северус, носком ботинка подцепив упавшую ивовую ветку. Под этой раскидистой ивой он и Лили любили лежать и строить планы: как приедут в Хогвартс, на какие факультеты поступят, какие дисциплины будут изучать, какие книги будут в их распоряжении... мечтали о приключениях и невероятных событиях... грезили сказкой. Увы, мечтам не было суждено сбыться. Не в той мере, в которой хотелось бы. Вот она — взрослая жизнь, из которой порой хотелось бежать без оглядки.
Стемнело и ощутимо похолодало. Где-то за прудом завыли собаки. Снейп не шевелился. И не шевелился довольно долгое время. В отчий дом возвращаться не хотелось. В отчий дом возвращаться было страшно. Однако вернуться пришлось. Почувствовав сшибающую с ног усталость, Северус отправился в сторону дома. И долго мялся перед дверью, бездумно сжимая в ладонях ключи и не решаясь войти. А потом, разозлившись на себя, Снейп резко открыл дверь и, наколдовав на конце волшебной палочки свет, ворвался внутрь, грохотом ботинок растревожив звенящую тишину.
В груди неприятно заныло. Безмолвие и покой. Пыль и запустение. Решив осмотреть дом с утра и начать уборку, Снейп, ни медля ни секунды, поднялся в свою спальню. Не раздеваясь и не разбирая постель, опустился на одеяло. И тут же провалился в сон.

0

3

Спящее сознание слабо. Оно ослабляет свою хватку над мыслями, эмоциями. Погружается в сон вместе с отдыхающим организмом. И тогда на воле оказывается подсознание, полное скрытых дум и переживаний. В нем хранится самое главное, подавляемое бодрствующим разумом.
Но совсем немного нужно для того, чтобы подсознательные терзания проникли в наши сны. Пусть мало кто поймет их смысл....или все же?...
Сначала это был просто голос. Требовательный, настойчивый. По-девичьи звонкий и знакомый. Это самое главное. Он был знакомым.
- Северус.
В черном полотне сна звуки этого голоса разлили мерцающие пятна - мириады звезд на ночном небе. В их хаотичности скрывался прекрасный рисунок Вселенной, каждый огонек занимал положенное ему по праву место.
- Северус.
Засияла громада Млечного пути, с каждой секундой меняющая свое обличье. То свивающаяся спиралью лента, то смыкающаяся в знаке бесконечности полоса молочного сияния.
- Северус Тобиас Снейп!
Бессознательный удар, как будто бы запустивший сердцебиение умершего на время сна сознания.
Имя. Имя, произнесенное этим знакомым голосом.
А потом пришло и видение. Яркое пятно солнечных волос, от которой слепит глаза. И сквозь развевающиеся языки пламени этих волос - пронзительные глаза цвета молодой листвы. Глаза, которые невозможно забыть, не важно сколько ты их уже не видел.
Укутанная в эти пылающие волосы, с настойчивым взглядом, проникающим в самую глубь души. Там, под звездным переменчивым небом, была она. Лили Эванс. Схваченная и изломанная Пожирателями Смерти в пример остальным бунтарям. Отвернувшаяся от собственного спасения ради своих принципов, в конечном итоге она оказалась бессильна. Но сейчас, в этом сне, перед ним предстала квинтэссенция ее души, пылающая жизненным огнем. И она просила - нет, требовала от него внимания.

+1

4

Сначала была темнота. Чернильная и непроглядная. Ни всполоха, ни единого просвета.
Сны редко снились Северусу Снейпу. А если и снились, то блеклые, черно-белые, неинтересные. После которых он неизменно просыпался с тянущим чувством наступления чего-то до тошноты отвратительного, чего-то, на что невозможно повлиять никоим образом. Снейп не любил сны. И предпочитал их не помнить.
Была темнота. Густая и неподвижная. Она заполняла собой все пространство, обволакивала и баюкала. Темнота не была дружелюбной или враждебной. Темнота не была холодной или теплой. Она была. Ненавязчивая и спокойная. Такую темноту можно видеть глубокой ночью в поле на беззвёздном небосводе. С такой темнотой хочется слиться. В такой темноте хочется раствориться, позабыв все заботы и проблемы, позабыв собственное «я».
А потом явился голос. Словно молния, разбившая небосвод на две части. Глаза задвигались в поисках источника голоса. И не находили. Все та же тьма, все то же безмолвное спокойствие. Но он уже не ощущал единения, не ощущал приятного покоя. Он был растревожен. Раздавшийся голос был столь близок. И одновременно столь далек. Голос пробудил и наполнил трепетом каждый нерв. Голос привнес смуту, и вогнал в смятение. Темнота больше не была спасительной. Она больше не притягивала, она отталкивала. Навстречу голосу. Навстречу бездне.
И вновь раздался голос. Чернильная темнота заискрилась мириадами огоньков. Или то были светлячки? Хотелось зажмурить глаза от бросившегося света, но глаза ведь итак были закрыты. Голос не был язвительным или уличающим, не был обиженным или обвиняющим. Он был таким, каким должен быть. Мягким и родным.
— Да.
Хотелось поймать этот голос и сжать в своих руках. И никогда не отпускать. Хотелось, чтобы этот голос бесконечно нашептывал это имя. Хотелось...
— Нет! — стон боли и сожаления.
Голос изменился и стал требовательным. Мрачный небосвод ушел на второй план, явив видение. Медные всполохи, два изумрудных вкрапления. Видение нарастало и становилось все отчетливее. Уже узнавалось изнеможённое лицо, упрямо сжатые губы, застывшие крупные капли слез в глазах.
— Нет, не надо... — мольба.
Видение — точное воспроизведение случившегося. Видение — отголосок отвратительной правды. Видение — факт жизни, от которого не уйти и не убежать. Эта боль навсегда с ним. Эта боль навсегда между ними.
— Лили...
Разум затопила вина.
Эти воспоминания возвращаются всегда, когда кажется, будто бы они запрятаны и навсегда запечатаны в самых дальних чертогах разума. Это неизбежная закономерность. Очередной виток собственного ада.

0

5

Призрачная фигура то становилась более яркой, то вновь угасала пред окружившим ее полумраком. Как будто ее телесность, ее настоящесть зависела вовсе не от нее. Разумеется, она была всего лишь плодом чужого воображения. Была?..
- Нет? Тебе не хочется смотреть на меня Северус?
В этом голосе не было злости. Не было ни презрения, ни насмешки - конечно, не было. Лишь мягкая грусть. О, эта извечная мягкость в голосе, постоянно увещевавшем: «Сев, твои друзья мне совсем не нравятся. Более того, они меня пугают»; «Северус, ошиваться у тайной секции в библиотеке и ожидать, что я не пойму твоего плана довольно самоуверенно, не находишь?»; «Сев, занялся бы ты лучше обычными зельями. Ты уже изменил способы приготовления большинства из них, ты ведь прекрасно знаешь, как это может перевернуть всю теорию зельеварения!».
И так далее, и так далее. Сотни, тысячи слов, произнесенных в гомоне Большого зала, в тишине библиотеки, в гулких коридорах, под сенью раскидистой ивы на берегу их любимого пруда. Множество раз произнесенное его имя – Сев, Северус. Северус Тобиас Снейп. Последнее ему никогда не нравилось. Потому что редко предвещало что-либо кроме беды.
Беда ли пришла к тебе во сны, Северус Тобиас Снейп?
Кому решать?
- Не надо?
Хрупкая фигурка приподняла подбородок, складывая полупрозрачные руки на груди. Этот вызывающий взгляд был точно таким же, как и в любой из нескончаемых моментов, когда неразлучные друзья вступали в спор. Сколько их было, этих споров.
Спорят ли с кем-то Безликие?...
- Ты думаешь, что это так просто? Сказать – нет, не надо – и все переменится? Даже я уяснила эту истину в детстве. Не ты ли научил меня этому? – А губы уже улыбаются. Это та самая улыбка? Расплывчатый образ не позволяет определить. Всполохи рыжих волос живут сами по себе, будто их обладательница то оказывается под толщей спокойной воды, то опадают мягким покрывалом на плечи. Они кажутся совсем настоящими, но в то же время будто предупреждают – только тронь. Только тронь и обязательно обожжешься.
Разве так и не случилось в конце-концов?
- Я просила. Умоляла. Кричала все время – не надо. Нет, пожалуйста. Не делайте этого. Отпустите меня. Выпустите. Не надо.
Каждое слово падает бездушным камнем. И с каждым словом краски покидают девичью фигуру. Становятся безжизненной ржавчиной только что воздушные волосы. Заостряется овал лица, разрастаются серые тени под глазами. Молодая лесная зелень, залитая солнечным светом. Вот последняя краска, что покидает фигуру Лили Эванс. Теперь ее взгляд – бездушный камень. Он все еще зелен, но это мертвый блеск.
- Как думаешь, меня послушали?

+1

6

Снейп понимал и ощущал себя во власти кошмара. Но не находил сил, чтобы вырваться из него. Не находил возможностей, чтобы прекратить творящееся безумие.
— Хочется, — непослушными губами шепчет Северус. — Но не здесь и не сейчас, — его шепот почти неразличим. — Не при подобных обстоятельствах, не под твой осуждающий взгляд.
Да, в ее голосе не было презрения или злости. Но он знает Лили, и знает, что она сейчас чувствует. Вернее, чувствовала, произойди разговор в реальном времени.
Северус хочет передать все свое сожаление, копившееся в нем с момента принятия злополучного Знака Мрака, хочет передать свое раскаяние, и не может подобрать нужных слов. Губы словно завязли в чернильных сгустках темноты.
— Надо, — решительности в голосе не занимать. Северус давно понял и принял свою виновность. Виновность, да — раз того хочет Лили. Пусть все его существо до сих пор отрицает свою вину... но если того хочет Лили... Он не раз ломал себя по ее желанию, не раз сделает и еще, если она того потребует.
Снейп почувствовал, как в нем поднимается волна протеста. И все же.
— Ты думаешь, я мог сказать нет, «не надо» и нас бы тогда отпустили, пожелав доброго пути? Отпустили без упреков, обвинений и наказаний? Ты серьезно так полагаешь?
Северус не уточнил, что значит «тогда». Известным обоим момент их жизни. Совместно пережитый эпизод, после которого их жизненные тропы разошлись самым кардинальным образом. Та самая пресловутая точка бифуркации, в которой каждый сделал свой выбор — где один выбор диаметрально противоположен выбору иному.
Глаза неотрывно следили за изумрудными вкраплениями, парящими в темноте в ореоле рыжих всполохов.
— Это новые сказки о старом, — с упреком бросил Северус. — История не терпит сослагательного наклонения, тебе ли не знать. Какой смысл обсуждать то, что уже свершено? Да, Лили, я признаю, что оступился. Но не в тот момент, когда ты кричала, просила, умоляла. Не в тот момент, когда ты лежала разбитая подле малфоевских ступней. Не в тот момент, когда ты была в полной власти Темного Лорда и в шаге от верной смерти. Но в тот момент тебя услышали. Я услышал. И я не мог сделать иного выбора. Нет, Лили, не мог. Это новые сказки о старом, — повторил Северус, — и обсуждать их бессмысленно.
Каждый останется при своем мнение — это бесспорно. Подобные разговоры наяву заканчивались плачевно. Снейп хотел было коснуться бледной щеки Лили, но не смог шевельнуться. Казалось, сама темнота препятствовала тому.
Снейп задал один единственный вопрос, мучавший его с начала завязавшегося между ним и Лили в высшей степени странного разговора:
— Лили, зачем ты здесь? Зачем ты меня мучаешь?

0

7

Образ подергивается дымкой, становясь почти призрачным. Миловидные черты уже почти не разглядеть, так изменился облик внезапной гостьи. Во впалых щеках поселяются глубокие тени, тусклые волосы больше не похожи на мягкое медное полотно… Перед ним стоит осунувшаяся мумия, сквозь которую легко можно разглядеть обшарпанные стены.
Стены его комнаты, места, где так редко он бывал счастлив. Они все еще хранили в себе память о разъяренных голосах и криках, о злых слезах беспомощного мальчишки. Было в них и немного приятных воспоминаний. О сияющей девочке, которая разгоняла тьму одним своим присутствием. О звонком смехе, которому – сначала неуверенно – вторил и мальчик. Глубоко несчастный и угрюмый, он менялся каждую секунду, что проводил рядом со своей подругой.
Что это? Видение пришло и унеслось в забытье, наполненное солнечным жаром, густым ароматом цветов и радостными голосами. Сколько приятных воспоминаний твоих связано с Лили Эванс, Северус?
Сколько самых страшных воспоминаний связано с ней?
- Смерть не так страшна, как рабство, Северус.
Голос из загробного мира, но звучит он из знакомых уст. Равнодушный и безапелляционный. Призрак опускает взгляд, позволяя Снейпу скрыться от своего настойчивого жгучего взгляда.  Теперь он почти не похож на Лили Эванс, как плохая пародия. Очень страшная пародия. Покрытая веснушками кожа теперь выглядит сухим пергаментом, натянутым на острых скулах. Ключицы грозят вот-вот прорезать кожу – так она худа.
- Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Такие гриффиндорские слова. Такие глупые слова. Ты ведь никогда не верил в них по-настоящему, Северус? Пусть ты слышал их сотни раз, столько же раз ты пренебрежительно отмахивался. Потому что не воспринимал всерьез. Даже оказавшись на краю затягивающей Тьмы, ты не задумался ни на мгновение над их смыслом.
- Я стою на коленях, Северус.
Видение меняется. Теперь оно полно жизни. Полно боли. Слезы катятся из сияющих глаз девушки, застывшей в неподвижной позе. Она стоит на коленях, обхватив себя тонкими руками. И свет вновь покидает ее тело, задерживаясь лишь в этих глазах. И там, где гаснет свет, становятся видны многочисленные темные шрамы, покрывающие каждый дюйм светлой кожи. Как тайное становится явным, так и следы нескончаемых пыток оказываются представлены его взгляду.
- Они превращают меня в пустой сосуд. И каждый день я чувствую, как исчезаю.
Лили прикладывает ладонь к щеке, закрывая свежий порез. Из него не сочится кровь, нет. Это золотистое свечение исходит из открытой раны, покидая тускнеющий образ. Ее существо, понемногу уходящее в небытие.
- Я бы выбрала смерть, если бы могла. Но они не оставили мне выбора. Не оставили… так же, как не оставил его ты.

+1


Вы здесь » Marauders' Time: Торжественно клянемся... » FlashBack » xx.06.1978 I'll dream you, I'll dream you wide awake [L.Evans, Snape]


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно