Он не нравился ей. Угрюмый, неприятный. Он говорил с ее Хозяйкой неподобающе. И почему-то считал, что может требовать от Безликой подчинения.
Но она знала, чьи указания ей надлежит исполнять.
Если бы кто-то спросил у полупустой человеческой оболочки, откуда она знает, что слово Хозяйки для нее непреложно, что любые ее приказы должны быть исполнены быстро и точно – она не смогла бы ответить. Ей никогда не казалось важным искать причины своего нынешнего положения. Никогда не сомневалась она в праве другого человека приказывать ей.
Потому что Безликий вовсе не может равнять себя с Хозяином. Пусть у них две руки и две ноги, два глаза, нос и рот – это нельзя было даже назвать внешним сходством, потому что Хозяйка была прекрасна. Но даже учитывая эти незначительные совпадения, разница в их статусах была неоспоримой. Безликий живет для того, чтобы служить своему Хозяину, все его существование определено этим инстинктом. Разве требуется Безликому что-то помимо заботы Хозяина? У нее была крыша над головой, была пища, вкуса которой она не помнила, было место для отдыха, необходимого лишь для того, чтобы надлежащим образом помогать Хозяйке. Будь на то воля Хозяйки, Безликая бы оставалась рядом с ней круглосуточно. Ведь Хозяйке может что-то понадобиться, пока Безликая бесполезно спит.
И даже это она воспринимала как очередной признак снисходительности Хозяйки. Боль, совсем недавно охватившая ее, заданные вопросы, на которые в ее голове не было ответов – все это забылось и улеглось, как рябь на воде. У Безликой не было воспоминаний, плохих или хороших. Она просто знала, что правильно, а что нет. Неправильно следовать чужим приказам, если их не одобрила Хозяйка. Неправильно даже думать плохо о Хозяйке, хотя подобные мысли никогда не приходили в ее разум. Правильно внимать каждому слову Хозяйки. И делать все, чтобы оставаться рядом, потому что только присутствие рядом с Хозяйкой оживляло ее.
Рядом опять прозвучал резкий мужской голос, и Безликая невольно сжалась, будто этот тон причинял ей боль. Он был невежлив по отношению к Хозяйке. И не имел права требовать от нее ответов. В голове появилось внезапное сравнение. Недовольный наглый ворон. Понимание этих слов приходило обрывками, как в тумане. Потому что не таким уж важным был этот человек, чтобы описание его всплыло на поверхность ее разума.
А потом Хозяйка заговорила, и Безликая следила за каждым словом, как следит за солнцем цветок, впитывая тепло его лучей.
Только немного было тепла в этом ледяном змеином голосе. И настоящая Лили Эванс поежилась бы, услышав его.
Когда Николь обратилась к своей рабыне, девушка с надеждой встрепенулась, как включенная наконец-то кукла. Ее лицо ожило, глаза засветились желанием угодить главному человеку в ее жизни. Только приказ оказался совершенно особенным.
Белоснежное женское лицо, обрамленное светлыми волосами, исчезло из ее памяти. Оно было стерто новым прекрасным обликом со жгучим взглядом. Голова Безликой повернулась к новому хозяину, как поворачивается старый флюгер, повинуясь новому дуновению ветра.
Он и только он обладал ее вниманием.
Так было всегда.
Она живет, чтобы служить ему.