Паб был открыт всего четвертый день, а Эрика уже устала и выбилась из сил. Но эта усталость приносила удовлетворение. Ей нравилось заниматься этим делом. Обслуживать посетителей, скользить между столиков с подносом, приветливо улыбаться и общаться с людьми. А еще от усталости и постоянной занятости у девушки не оставалось времени на то, чтобы позволить тоске по Ллойду изводить ее. Четыре дня – это немного с точки зрения вечности, но за четыре дня может случиться многое. Для любящего сердца – это слитый в один миг сгусток тоски и безысходности. Прежде, чем наступит принятие, нужно ощутить тоску в полной мере, пропустить через каждую клеточку и притупить с помощью повседневной занятости и общения. Тягостнее всего в ночные часы, когда дела переделаны, а ты остаешься в пустой комнате наедине со своими мыслями и чувствами. Эрика не позволяла себе ни минуты посидеть спокойно, зато, приходя вечером в одну из комнат на втором этаже паба, которую девушка выбрала для себя, ей оставалось лишь принять душ и рухнуть в кровать, и сон тут же брал свое, сглаживая морщинки усталости на юном лице, прогоняя задумчивость и сосредоточенность и даря бесконечно краткий миг освобождения и счастья.
Четвертое сентября медленно, но верно подходило к концу. Сумерки уже сгущались за окнами. До закрытия паба была еще пара часов, и посетители постепенно освобождали помещение. Эрика стояла за стойкой, протирая гладкую поверхность и чувствуя, что пальцы все меньше хотят ее слушаться. День был длинным, но плодотворным. Если каждый будет похож на него, то скоро она сможет расширить штат и дать себе немного отдыха. Но, естественно, еще рано об этом думать, хотя, строить планы и мечтать, никто не мешает.
От громкого восклицания, девушка вздрогнула и замерла. Моргнула, отрывая взгляд от стойки и направляя его туда, откуда донесся такой знакомый и любимый голос. Сердце пропустило удар, а у Эрики пропал дар речи. Она тупо пялилась на растрепанного Ллойда, обряженного в школьную форму и не могла вымолвить ни слова. В голове медленно ворочались мысли и самой громкой из них была: «Галлюцинация». Впрочем, Эрика ничего не имела против таких живых и материальных глюков, которые так весело и непринужденно врывались в ее паб.
- Лло, - прошептала девушка, чувствуя, как ее губы медленно складываются в радостную улыбку. – Что ты здесь делаешь? Ты, что, - сбежал? – Эрика выскользнула из-за стойки, оставив полотенце в покое, и тут же обняла Брауна, прикрыв глаза и вдыхая его волнующий запах.

Эрика ответила на поцелуй, продолжая улыбаться и даже не чувствуя себя при этом полной идиоткой. Конечно, Брауну стоило получить диплом и окончить школу, но данную проблему можно решить и потом, и она, уж точно, не могла омрачить всколыхнувшуюся радость от встречи.
- По пути домой? – успела вставить Эрика, а здесь, кажется, и начинается самое интересное и тревожное. – Тебя же не исключили? – Браун подозрительно смеялся, а она не могла не улыбаться и сделать серьезное выражение лица, чтобы придать каким-нибудь наставлениям, - если высказанное, все-таки произошло, - которые, постарается сочинить, весомости и нравоучительности. Впрочем, она сомневалась, что это реально. Эрика никогда не была сильна в нравоучительных лекциях о правильности поведения и необходимости следовать тем или иным правилам, позволяя окружающим вести себя так, как им хочется, думать так, как им нравится, и иметь свою точку зрения по любому вопросу. Это вовсе не значило, что у нее нет своих мыслей по этому поводу, она просто придерживалась мнения, что абсолютной истины не существует, и мир вполне может оказаться всего лишь сном какой-нибудь бабочки-капустницы, присевшей в жаркий летний полдень подремать на цветок ромашки.
Но все оказалось не так просто, а вместе с тем еще и жутко интересно. Глаза Эрики расширялись по мере того, как Ллойд перечислял весь тот список событий, которые поспособствовали его появлению, на ночь глядя, в пабе в Лондоне. Мозг тут же активировался, забыв об усталости, и начал генерировать вопросы сплошным потоком, которые тут же начали слетать с губ девушки, медленно, но верно засыпая Брауна:
- В Хогвартс приезжал Министр? А о чем он говорил? Ты видел живого Министра? И как он выглядит? Так же, как на фотографиях? А он был один или его сопровождали авроры? Настоящие авроры? – но тут Эрика затормозила, хлопнула ресницами, покачала головой, поняв, что начала задавать вопросы не с того места, с какого следовало бы. – Как убили? Кого-то убили в Хогвартсе? Но это же невозможно. Кого? – девушка вцепилась в рукава Ллойда, провела вверх от запястий до плеч, точно ощупывая на предмет возможных повреждений:
- В школе был Василиск? Настоящий василиск? Василиск? Ты не шутишь? Самый настоящий? Они разве еще не вымерли? И ты видел настоящего василиска? – в общем, вопросов было много по каждой теме, а учитывая количество предложенных тем, отвечать на вопросы Ллойду предстояло до утра, если ничего такого не случиться. – Хогвартс закрыли? Но как же так? Как это, Дамблдора отстранили? Но лучше него директора не найти, - Эрика прикрыла рот рукой, оглядевшись по сторонам, снова посмотрела на Ллойда и вздохнула:
- Да, конечно, садись и рассказывай, - кивнула на стул у стойки, а сама исчезла за дверью кухни. Впрочем, появилась через пару мгновений с подносом, на котором стояла тарелка с двумя отбивными и горкой картофельных шариков в панировке, а также стакан томатного сок. Поставив перед парнем тарелку и разложив приборы, Эрика замерла в ожидании, глядя на Брауна, пританцовывая от нетерпения и комкая в руках полотенце.

Эрика слушала Ллойда, облокотившись на стойку и кончиками пальцев выдирая нитки из полотенца, которое держала в руках. Сыплющиеся из парня новости с подробностями, прямо как она и любила, завораживали и волновали. Как же такое могло произойти в Хогвартсе, в самом неприступном и безопасном месте во всем магическом мире? Как там оказался василиск? Настоящий, по словам Ллойда, огромный василиск? Она читала об этих магических существах. Им нужны были столетия, чтобы вымахать до огромных размеров. Столетия. Протащить василиска на территорию школы еще, куда ни шло. Но затащить в Большой зал было бы проблемой. В Хогвартс нельзя аппарировать. Да и аппарировать с такой змейкой не так-то просто. Хотя, если «Ночной рыцарь» может аппарировать, значит ли это, что и василиска можно перенести с собой с места на место? Но только не в Хогвартс. Значит ли это, что василиск все это время жил в замке? И если да, то кто его туда поселил? И как о нем узнали? Уму не постижимо.
Оставив в покое многострадальное полотенце, Эрика стянула картофельный шарик с тарелки Брауна и отправила его в рот ровно наполовину, задумчиво обсасывая, зажав между пальцами. Взгляд у нее был слегка отстраненный, она полностью погрузилась в обдумывание предоставленной духовной пищи, и практически разрывалась между всеми фактами, требующими анализа. И кто-то в этой суматохе не выжил. Кто-то из студентов, чье имя так и осталось неизвестными для сокурсников. Это тревожило, бередило душу. Эрика считала, любую жизнь священной. Она была не способна на убийство, да и на то, чтобы сознательно причинить кому-то боль. И то, что неизвестный студент лишился жизни в стенах школы, было для нее практически ударом. В школе остались друзья. Люди, с которыми она не просто училась, но и была близка. И если этим кто-то стал один из них, это тоже было бы ударом.
Доев шарик, девушка сунула в рот палец, слизывая с него остатки. Министр Магии. За все семь лет ее учебы в школе, он ни разу не появлялся в Хогвартсе, а тут вдруг собственной персоной. Это не мог быть просто визит вежливости. Что-то большее. И тоже волнительное. Эрика моргнула, возвращаясь на землю, и покачала головой:
- Мне страшно, - зябко поежившись, девушка обхватила плечи руками и воззрилась на Брауна. – Напиши родителям. Пусть не волнуются. Скажи, что ты мне нужен здесь, иначе я сойду с ума от беспокойства и тревоги, ну и, конечно, от тоски тоже.
Ей хотелось прижаться к Ллойду, ощутить спасительную безопасность его объятий. Все эти события тревожили. Все это было не с проста, но осознать в полной мере, что к чему, Эрика не могла. Сейчас ей просто нужно было побыть с тем, кто за полгода стал для нее самым важным и необходимым человеком в этом мире. Мире, который, казалось, вот-вот рухнет и засыплет своими обломками всех живущих. Угроза. Пожалуй, именно этим словом можно было описать то чувство, которое ощущала Эрика. Она чувствовала угрозу. Угрозу, направленную, не на нее конкретно, но прошедшую близко.

Совместно с Эрикой Уолтер

Да, будет здесь вместе с Эрикой. В магическом мире назревает переворот, и, Ллойд был уверен, не в самую лучшую сторону. Он чувствовал необходимость быть с девушкой рядом, быть ее хранителем. Да и не смог бы находиться где-то далеко – умер бы от неизвестности и беспокойства за нее. Он серьезно кивнул, поднимаясь.
- Сегодня же отправлю сову, как напишу письмо. Уверен, новости дойдут до отца раньше, нежели долетит до них мое письмо, и все же я хочу описать происходящее своими словами, ибо прессе верить нельзя, а они, наверняка, все переврут, что отец начнет рвать на себе волосы, а мать порываться в магический мир, дабы вытащить за попу нераивого сына из опасности, - Браун улыбнулся, привлекая к себе девушку и зарываясь в ее макушку губами.
Эрика тяжело вздохнула, обняла его за пояс, прижавшись и уткнувшись лбом ему в плечо. Объятия Ллойда дарили необходимое чувство защищенности, успокаивали, прогоняли страх и тревогу, отделяли девушку от такого яркого ощущения надвигающейся опасности, угрозы. Она точно оказалась в спасительном коконе тепла и света, укутанная любовью, радостью и счастьем, которое дарил ей Браун своей близостью, своим присутствием в ее жизни, рядом.
- Да, не стоит заставлять их волноваться, - Эрика потерлась щекой о его плечо и подняла голову, вглядываясь в голубые глаза. Ее ладонь легла на его щеку, кончики пальцев мягко поглаживали кожу. – Я рада, что ты здесь. Мне тебя не хватало.
- Если тебе стало меня не хватать уже на четвертый день, то как бы ты пробыла без меня полгода? – Ллойд коснулся поцелуем уголков его губ. – Признаться, меня, когда я садился в Хогартс-Экспресс, посетила одна настойчивая мысль – послать все к гоблинам, спрыгнуть со ступенек и заявиться снова сюда. Но я мужественно пережил этот момент и потопал в свое купе. Знаешь, это судьба. Или материализация мыслей.
Браун обхватил ее личико и жарко поцеловал в губы. Отстранился, внимательно смотря в ее сияющие глаза.
- Как ты тут без меня?
Эрика хихикнула на признание Ллойда, крепче прижимаясь к нему:
- Мне стало тебя не хватать, как только ты переступил порог, - покачала она головой, - Признаться, и меня посещала подобная мысль, в той части интерпретации, где я вытаскиваю тебя из Хогвартс-Экспресса и никуда больше не отпускаю, - она мягко обвела кончиком пальца линию его губ. – Не знаю, насчет материализации мыслей, то, что случилось в Хогвартсе – страшно.
Ее высказанные мысли о страхе потонули в жаре его ласкающих губ. Эрика прильнула к рту Ллойда, отвечая на поцелуй, причем тот вышел гораздо более долгим и страстным, чем она рассчитывала. В это минуту ей хотелось большего. Хотелось почувствовать его еще ближе и ощутить жар его губ не только на губах. Но Ллойд отстранился, и с губ девушки сорвался слабый и тихий стон протеста. Эрика облизала губы и снова вздохнула:
- Потихоньку, - восстанавливая сбившееся дыхание, смогла ответить она, - Посетителей с каждым днем все больше и больше. Представляешь, им здесь нравится. Некоторые даже оставили пожелания и благодарности в книге отзывов.
- Это ведь здорово! Это значит, что все наши труды и мои мучения в частности не напрасны! – Ллойд подпрыгнул на месте. Где-то на улице прозвучал приглушенный звук разбитого стекла. Что за птицы пошли – никакой координации, никакой точности. Определенно, такое недоразумение он заводить не будет.
Она улыбалась, глядя на него. Ей всегда нравилось это в Ллойде, его умение не сдерживать эмоции, выражать их так, как того хочется, как того требует душа, ярко, сильно, до конца. Рядом с ним ее страх и тревога испарялись. Рядом с ним хотелось жить и наслаждаться жизнью, изучать, удивляться, задавать вопросы. С тех пор, как они перешагнули очередной важный рубеж в их отношениях, стали ближе, смущение и скованность ушли. И Эрика больше не стеснялась выражать свои чувства к нему, говорить о них.
Браун хотел было заполучить еще один поцелуй, как за его спиной… разлетелось стекло? Ллойд резко развернулся, выхватив волшебную палочку и наставив ее на вошедших. Секунды хватило на то, чтобы опознать тех, кто позволил себе подобное варварство.
- Кэрроу, - прошипел Ллойд, закрывая собой застывшую Эрику.
Звон разбитого стекла, грохот взрыва, разнесшего входную дверь, заставил девушку вздрогнуть. Глаза расширились, сердце в страхе лихорадочно забилось, стучась о грудную клетку. Щепки и осколки полетели в разные стороны, засыпая поверхности. Ллойд загородил ее, выхватил палочку. А у Эрики не было сил на это. Ее парализовал страх, отчаяние и боль, зародившаяся где-то глубоко внутри. Слизеринцы Кэрроу. Их она знала в лицо. Их друзья были ей не знакомы. И Эрике совершенно не хотелось с ними знакомиться. Не возникало сомнений, что их появление не принесет ничего хорошего. Они уже заявили о себе разрушениями. И Эрика знала, что на этом они не остановятся. Не остановятся, пока не уничтожат то, что за неполный месяц стало для нее важным и дорогим. И не факт, что дело ограничится только помещением. Страх. За Ллойда, за себя. Отчаяние. Она не сможет защитить то, во что вложила столько сил. Боль. Каждое увечье, нанесенное пабу, воспринималось, точно нанесенное ей.