После разговора с Дамблдором, который поручил ей непременно найти распространителя листовок, профессор МакГонагалл стала совершенно по-другому относиться к студентам. Ее бдительность и тревожность постепенно перерастали в подозрительность. На каждом уроке она присматривалась к ученикам, словно оценивая, кто из них мог бы распространять сии непотребные листовки. Она подозревала всех без исключения, даже гриффиндорцев, грешила даже на знаменитую четверку, но вскоре поняла, что мародеры никогда не позволили бы себе подобную выходку. В конце концов, после нескольких недель дедукции, профессор МакГонагалл начала вызывать подозреваемых на ковер. Снова по поручению Альбуса. Пару дней назад он пригласил ее побеседовать об этом странном происшествии, демонстрировавшем чью-то вопиющую наглость. Беседа была очень долгой и тяжелой.
- Вы понимаете, что это происшествие может подорвать уклад школьной жизни? - говорил ей Дамблдор. - Вы осознаете, Минерва, насколько сильно это подрывает веру в то, что в Хогвартсе дети в безопасности и под надежной защитой преподавателей. На деле же получается обратное - мы даже не можем найти учеников, распространяющих какие-то листовки!..
- Альбус, - мягко отвечала Минерва, - не стоит так драматизировать. Родители могут и не знать об этой, не спорю, достаточно неприятной, но вполне разрешимой ситуации. Нужно отдавать себе отчет в том, что невозможно останавливать в коридоре каждого студента и требовать ответа. Нужны подозреваемые.
Дамблдор скрестил руки на уровне лица, потом медленно провел руками от переносицы к вискам. Он пытался собраться с мыслями.
- Я думал об этом, Минерва. Естественно, никакой паники не будет. Я хочу, чтобы вы поговорили с каждым наедине. И начать я хотел бы с Люциуса Малфоя.
- Малфоя? - удивилась Минерва. - Но почему именно он?
- Он дружит с мистером Риддлом, и эта дружба отравляет его. А я бы не хотел, чтобы его душа испортилась, подобно душе его друга, а посему прошу вас - найдите нужные, правильные слова, Минерва...
И вот сегодня, до обеда, Минерва ожидала Малфоя в кабинете Дамблдора. С минуты на минуту он должен был прийти. Женщина мерила шагами кабинет, время от времени поглядывая на часы. Время тянулось томительно медленно, и вот, наконец, стрелки подобрались к десяти. Раздался звук шагов.

Минерва резко обернулась на звук шагов.
- Вы желали меня видеть, профессор? - спросил Малфой, его пронзительные голубые глаза прямо и холодно смотрели на профессора. Но Малфой слишком плохо успел ее изучить, раз полагает, что Минерву МакГонагалл может смутить взглядом какой-то ученик. Женщина жестом предложила студенту присесть, а сама заняла место Дамблдора. Некоторое время они молча сверлили друг друга глазами. Потом Малфой отвел глаза и начал рассматривать обстановку кабинета. Профессор скрестила руки на груди и стала наблюдать за ним, как бы давая ему время освоиться и оценить ситуацию. Наконец она прямо сказала:
- Вы прекрасно понимаете, Люциус, что я вызвала вас сюда по очень серьезному поводу. И абсолютно зря вы надеетесь тянуть время, потому как вы, я вам обещаю, не уйдете отсюда до тех пор, пока я не узнаю все, что мне нужно. И, поверьте, мне хватит терпения ждать.
Она замолчала, ее строгий взгляд из-за круглых очков скользил по его лицу, словно она хотела уловить малейшие движение головы. Но Малфой, на первый взгляд, был абсолютно спокоен. "Его так просто не возьмешь, - подумала она, - и почему Дамблдор сам не занялся этим?"
Часы, стоящие у книжного стеллажа, неторопливо отсчитывали минуты. Затянувшееся молчание стало гнетущим. За окном была прекрасная погода - пели птицы, светило солнце, слышался веселый смех первокурсниц во дворе. Все это не располагало к допросу ни Малфоя, ни саму МакГонагалл. Но поручение Дамблдора превыше всего.
- Хватит, - рявкнула она, стукнув кулаком по столу. - Мы не в молчанку играем, мистер Малфой. - Она приблизила свое лицо к его так, что они едва не соприкасались носами, - и если вы этого еще не поняли, то я вам помогу...

- Ааааа, вы наверное изволите говорить о вчерашней драке с Сириусом Блэком? Он, конечно же, наплел вам, что я оскорбил честь гриффиндора и его девушку? Вздор! Он первым начал, ударил меня и порвал мою мантию! Кстати, не у вас ли на факультете штрафуют, за постоянные флирты с девушками? Я уж не говорю о том, что вообще говоря, по идеи запрещено флиртовать или встречаться даже с одной. Но Блэк делает это чуть ли ни с каждой ученицей в Хогвартсе! Его постоянная волокита за особями женского пола просто переросла в манию. - Надув губы, заявил Малфой. Минерва просто оторопела от подобной наглости. Она, конечно, всегда знала, что слизеринцы отличаются наглостью, бескомпромиссностью и сложным характером, но никогда не думала, что эти качества зо знаком минус в них выражены настолько сильно.
- Нет, вы ошиблись, мистер Малфой. Я снимаю баллы только за ложь, опоздания, прогулы и распространение глупой и опасной информации, - желчно заметила она. - Вы не понимаете, о чем я? Я вам расскажу. В школе распространяются некие листовки с очень опасной информацией. Но опасность ее заключается лишь в глупости ее распространителей, потому как глупо считать, что профессор Дамблдор, да и любой из преподавателей Хогвартса, позволит ученикам подобное. За это последует наказание. И, уж поверьте мне, снятыми баллами дело не ограничиться. В магическом мире ваша семья, мистер Малфой, чего греха таить, имеет определенный вес. Но это отнюдь не позволяет вам вести себя так, как вам вздумается. Я говорю это лишь с одной целью - дать вам понять, убедить вас, что многие семьи равняются на вашу, и многие ребята, - "как это не прискорбно", - мысленно добавила она, - равняются на вас. А вы... Вы водите дружбу с мистером Реддлом. Опасную дружбу...
Она сделала многозначительную паузу.

- Верно, профессор! Правильное решение! Это необходимо пресечь! Конечно, не стоит ограничивать это дело снятием баллов. На вашем месте, я бы выгнал виновного из школы! И какой это только дурак осмелился пойти против Дамблдора, решить обмануть его, в то время как это абсолютно невозможно?
- Мне приятно, что вы это понимаете, мистер Малфой, - значительно сказала Минерва, делая упор на последние слова о невозможности пойти против Дамблдора.
- А вот тут вы ошиблись, профессор. Я не вожу никакой дружбы, не с каким мистером Реддлом, - наконец, уверенно сказал Малфой. МакГонагалл постаралась удержать себя в руках. Откровенно говоря, ей ужасно хотелось непедагогически отлупить слизеринца, но она сдерживалась.
- Я очень редко ошибаюсь, мистер Малфой, - закипая, сквозь зубы процедила профессор. - Зато я очень хорошо вижу, когда люди лгут. Впрочем, вы можете молчать, это ваше право. Но, в таком случае, если я узнаю, что вы лгали или не договаривали, ваше наказание будет суровым. Очень суровым. Вы говорите, не дружите с Реддлом? Но об этой дружбе говорят многие. И даже если допустить, что они не правы, и вы чисты, словно слеза младенца... Неужели вы не хотите мне ничего сказать, мистер Малфой?..