Он говорил много. И она чувствовала его искренность. Он не играл. И от этого казалось, что она попала в какую-то невероятную реальность, где все сложилось так, как она не надеялась даже. Такой близкий Люциус, который вызывал в ее холодном сердце, в ее неприступной, ледяной душе совершенно невозможные, абсурдные, но такие необходимые, такие теплые, яркие и неповторимые эмоции. Его объятия, пальцы, переплетающиеся со светлыми прядями, его голос, и был его голос. Вопрос заставил ее задуматься. Нарцисса смотрела в серые глаза юноши и не знала, что ответить. Добро. Что такое добро? И есть ли оно? Девушка никогда не задумывалась. Да и зачем думать о таком тем, кому по жизни привита лишь игра в добро. Тем, кто и в безотчетную любовь не верит и не в силах испытывать ее? Нарцисса не знала, что хочет услышать Люциус. Не знала, зачем ему добро. Но в этот момент, глядя в его глаза, ей хотелось сказать, что, конечно, добро в нем есть. По крайней мере, сейчас девушка видела это его добро, обращенное на нее. Он был искренен, нежен, ласков и в его взгляде стояло что-то такое, от чего сердце Нарциссы начинало биться быстрее.
- Я думаю, что сейчас я вижу твое добро, - подумав, также тихо откликнулась девушка, глядя в его глаза и размышляя, правильно ли она поступила, сказав именно это. Но ведь именно это ей и хотелось сказать. Ничто иное не смогло бы выразить то, что сейчас видела в нем она. И никак иначе Мисс Блэк не могла описать то, что видела. И это было что-то совершенно иное, что-то чуждое его миру, что-то желанное и надежное. И в это мгновение, девушка в полной мере осознала смысл слов о том, что никто больше не встанет между ними. Конечно, не встанет. Она сама не позволит никому встать между ней и этим необычным аристократом, который раз за разом открывался для нее все больше, и от этого становился все более и более привлекательным.

Что такое любовь? Тепло? Свет? Добро? Что такое любовь? Для Нарциссы Блэк любовь обозначалась как то, без чего невозможно жить. Например, она очень любила красивые наряды, которыми был завешан шкаф в ее комнате в поместье Блэков, и которые воспринимались девушкой как нечто необходимое. Она не смогла ограничиваться одним платьем и одной парой брюк. Этого слишком мало. Еще Нарцисса любила рисовать эскизы этих самых нарядов. И без этого тоже не мыслила своего существования. Грифель, скользящий по пергаменту, выводящий складки юбок, обозначающий узор ткани. Здесь убрать, тут добавить. Вырез, рукава, юбки. Это все было очень интересно, захватывающе и просто необходимо. А еще Нарцисса любила книги. Новые строчки, новые знания, какие-то невероятные истории, неоднозначные советы. Необходимо. Но что такое любить человека? Что такое, любить Люциуса Малфоя? Видеть в нем добро? Чувствовать необходимость в его присутствии? Почему сердце так тревожно бьется, стучась о ребра? Почему дыхание участилось? Почему похолодели и дрожат пальцы, когда он произнес эту фразу? "Я люблю тебя, Нарцисса", - эхом в ушах. Тепло и свет. И добро. Сколько их было, кто говорил это ей? Тогда это было просто приятно, волнительно. А сейчас? Сейчас кажется, что в мире нет человека счастливее. Сейчас кажется, что не было дня ярче и восхитительнее. Почему так? Это ведь так очевидно. Потому что она тоже любит его. Потому что он воплощение всего того, что культивировала в своих фантазиях Нарцисса. Еще будучи маленькой девочкой, она точно знала, какого человека сможет полюбить. Любить.
- Люциус, - срывается с ее губ, и она уже не может сдержать ответного признания, которое льется прямо из души. - Я тоже тебя люблю.
Странно и волнительно. Глухие учащенные удары сердца. Точка. Именно с этой точки начнется ее новая жизнь. Их. Нарцисса всегда считала, что человек, которому она скажет эти слова, будет именно тем, за кто станет ее мужем. И вряд ли бы она смогла найти кого-то более подходящего на эту роль, чем Люциус Малфой. И она сказала. Произнесла эти слова. И это было волшебно. Потому что после этих слов все должно быть иначе.

Весь их разговор был рождением чего-то нового, искреннего и светлого. Это было прекрасным, чистым чувством, наполняющим душу радостью и восторгом. Нарцисса испытывала восторг, несравнимый по силе с предыдущими восторгами. Не сравнимым по силе с восторгом от новой идеи эскиза, нового платья, новой покупки, нового ухажера. Это был другой, совершенно иной, гораздо более мощный и гораздо более искренний восторг. Ощущение, что Вселенная остановилась, чтобы подарить им это бесконечное, томительное, восторженное мгновение, наполненное счастьем и любовью.
Она любила и была любима. Она ощущала любовь холодного слизеринского красавца, будто сошедшего со страниц книги со сказками, когда-то в детстве так любимой Нарциссой. Она любила. Она была счастлива. Безгранично. Поражающе.
Когда поцелуй прервался, Люциус заговорил снова. И его слова, эхом отдающиеся в голове, раз за разом прокручивающиеся в мыслях, казались чем-то совершенно иным, чем-то совершенно новым, совершенно искренним. И она любила этого нового Малфоя еще сильнее прежнего.
Его слова, его искренность, это бесконечное тепло. Нарцисса улыбалась. Улыбалась и всей душой верила в то, что все будет именно так. Что у них есть будущее. Что самая красивая пара в Хогвартсе, когда-нибудь станет самой красивой парой в мире. Или уже таковой является. Потому что они всегда будут вместе и ничто не сможет помешать этому. Потому что теперь они гораздо сильнее ощущают друг друга, чувствуют друг друга. И ей хотелось сохранить этот волшебный миг. Запечатлеть его, как фотографию в своей памяти и иметь возможность раз за разом возвращаться к нему в своих мыслях. Еще раз прочувствовать это, ощутить.
Они стали будто бы единым целым. И от этого на душе было легко и хорошо. И это было только начало. Впереди их ждет множество счастливых, искренних мгновений, которые будут дарить им тепло.
- Я люблю тебя, Люциус. И хочу быть с тобой, - откликнулась девушка на слова Малфоя. И она верила в то, о чем говорила, потому что иначе не могло быть. Потому что они созданы друг для друга. Потому что они идеально подходят друг другу, и нет на свете иной такой пары.

Нарцисса довольно быстро перехватила игривость тона Люциуса. Ее голубые глаза вспыхнули такой же хитринкой, которая давала понять, что девушка согласна на игру. Как же это хорошо, когда твое настроение может вот так легко меняться. Когда ты не зависаешь в одной точке. Когда это кривая, имеющая то взлеты, то падения. Нарцисса не имела иллюзий по поводу того, что это сто процентов их последняя ссора, что они всю жизнь будут вместе и никогда больше не поссорятся. Все же, не были бы они слизеринцами, если бы это было так. Никогда не ссориться – это удел, пожалуй, хаффлпаффцев, ну или рейвенкловцев. Первые все себе на уме, и большинство из них просто не понимают, как это – ссориться. Вторые – привыкли все решать с помощью мозгов и разговоров. Нет, не то чтобы слизеринцы уступали им по части умственной составляющей, просто для зеленого факультета искусство ссоры – это был особый род мастерства, который за семь учебных лет они оттачивали до совершенного владения. Но сегодня это была иная ссора. И впервые в жизни Нарцисса не получила от этого никакого удовольствия, кроме сцены примирения. Оказывается, ссоры бывают и другими. И чувства можно выражать совершенно иначе.
- О, ну я даже не знаю, - нараспев протянула девушка, добавив еще грамм по двести хитринки в каждый глаз. На ее губах все ярче расцветала улыбка. – Понимаете, Мистер Малфой, до бала осталось так мало времени…