Снейп никогда не имел иллюзий насчет своих способностей. В некоторых областях науки он был хорош, может быть, даже немного гениален, а в некоторых имел крайне посредственные знания. Он занимался тем, что считал интересным и полезным, и игнорировал те эфемерные материи, которые не имели под собой никакой материальной основы. И нет, вопреки расхожему мнению, учеба никогда не давалась ему с легкостью. Все его знания, умения и навык — результат бессонных ночей, неудачных экспериментов, которые оставили на его теле шрамы-метки, и небольшой процент склонности к тому или иному разделу магии.
Снейп всегда считал, что не может тяготить то, чем он любит заниматься и что он умеет делать. Но он ошибался. Все эти яды, зелья, в которые вплетены нити темномагических проклятий, сыворотки с разрушающим действием… он ведь не мог не догадываться, не может не знать, для кого и для какой цели они изготовляются, хоть он и не интересовался напрямую, а Темный Лорд не считал нужным разъяснять. Впрочем, излишнее любопытство могло быть наказуемо.
И сейчас, неспешно рассматривая схему первого допотопного перегонного аппарата в одном из древних манускриптов, к которому в иных обстоятельствах у Северуса не было бы доступа, и лениво поглядывая на закипающую основу для веритасерума — пожалуй, самое безобидное зелье из всего требующегося арсенала, за исключением лечащих и восстанавливающих снадобий — Северус думал о том, что его неутолимая жажда знаний, зачастую непростительного содержания, загнала его в карцер, в темницу без единого просвета солнца. Он одинок в своих стремлениях.
Взаимосвязанная цепь печальных событий, замкнувшаяся в круг. Темная метка на воспаленной коже саднила и ныла, отвлекая от мыслительного процесса. Снейп не смог с ней смириться, и расчесывал кожу на предплечье в кровь всякий раз почувствовав жжение. Раздражающий фактор, с которым он вынужден сосуществовать. Постоянное напоминание о том, что его жизнь больше ему не принадлежит.
В поместье Эйвери, что так услужливо представил свой фамильный дом в распоряжение Снейпа в целях неусыпного безнадзорного вольного творчества, имелась хорошо оборудованная лаборатория. Чьи это владения из немногочисленных родственников Эйка, выяснить не удалось. Сам Эйвери был посредственен в столь тонкой науке как зельеделие. Впрочем, на чьей личной территории слизеринец имеет честь проводить свои эксперименты, его интересовало в последнюю очередь.
Сверху, со стороны зала для приемов и заседаний, раздался полный боли крик, мгновением спустя послышался безумный смех Беллатрикс. Зельевар поморщился. За столь недолгое время службы у Темного Лорда он научился не реагировать на чужое страдание. Он запретил себе сострадание в любых его проявлениях. Впрочем, и оставаться на милые сердцу Беллатрикс, Кэрроу и Эйвери и остальных «маленькие шалости», он не собирался. Довольно удобно уходить от непосредственного присутствия, прячась за аргументом о неусыпном внимании к своим зельям.
Снейп не любил признавать собственный ошибки. Однако он проиграл по всем статьям. Лили была права, во многом права. Но она ошиблась в одном. Вернись Снейп в 15 февраля 1977 года, он сделал бы точно такой же выбор. Да, последствия были ужасными. Да, он обнажил темную часть своей души. Да, он не оправдал доверия Лили. Но все его принятые решения, его выбор привели к тому, что Лили жива и здорова. Да и он тоже. Разве это наихудший вариант событий?
Снейп почувствовал злость. Кожа на предплечье вспыхнула болью. Нет, не вызов. Нетрудно догадаться об эмоциональном состоянии Темного Лорда. Такого рода ощущения обычно не предвещают ничего хорошего.

Снейп со стоном прикрыл глаза, чувствуя наваливающую усталость. От бодрящей настойки пришлось отказаться – чрезмерное употребление зелья могло привести к побочным эффектам, а именно снам наяву. Сны в последнее время стали сниться странные: о полузабытых чувствах, переплетённых с яркими воспоминаниями, которые Северус бережно хранит в своей памяти, о выборе, что отдает горечью на языке, о последствиях, с которыми приходится разбираться, даже спустя столь продолжительное время. Пугающие сны, так похожие на реальные.
Избавление могла бы принести настойка, стоявшая на верхней полке стеллажа напротив – настойка, на время купирующая чувства, все до единого. Это было почти наслаждением – думать, что есть запасной план, к которому можно прибегнуть, не думая о последствиях. Но Снейп не спешил расставаться с флакончиком с прозрачной жидкостью, без надписи. Избавление временно, а ингредиенты не так просто найти, даже скорее, почти невозможно. Эта настойка была приготовлена по случайности – сэкономив на одном зелье, зельевар получил еще одно - это. Должно же служение Лорду Волдеморту приносить пользу и Северусу? И сейчас настойка притягивала взгляд, обещая даровать безмятежность, безвременье, бездумье – столь желанный результат для излечения воспаленного сознания.
Снейп тряхнул головой. Еще вариант: избавление может принести вот этот яд, что тихо булькает в котле. Стоит обдумать. Очаровательная мысль.
Впрочем, мысль так и осталось мыслью. В дверь постучали. Снейп не ответил. Если бы Темный Лорд хотел видеть Северуса, Северус уже был бы склоненным перед ним. Кто-то из слуг. Как и он сам. Из которых не было никого, кого бы Снейп хотел или ожидал увидеть. Впрочем, Темного Лорда здесь тоже нет. А значит ответить, или открыть дверь, Снейп не посчитал нужным. Впрочем, нежданный гость особо церемониться не стал.
Беллатриса Лестрейндж. Плещущееся в глазах безумие и ядовитый язычок. Бескомпромиссность и, несмотря на прекрасное воспитание, отсутствие хорошего тона. Непредсказуемость поступков и предсказуемая боль от ее заклятий. Плохое поведение и безудержная преданность Темному Лорду.
Горделивая стерва.
Снейп хмыкнул. Там, где Беллатриса – там грохот, шум и ее смех.
– Добрый вечер, Беллатриса, – Северус проигнорировал слетевшие со стеллажа книги в результате отнюдь не нежного обращения к двери. – Очевидно, выполняю приказ Темного Лорда? – насмешливо поинтересовался он. Снейп настороженно следил за действиями миссис Лестрейндж. Ее визит вряд ли можно отнести к разряду светских раутов, а, следовательно, нужно быть готовым к любому исходу… беседы. Впрочем, Снейп ее не боялся. Опасался – да, но не боялся. Нет, убить – она его не убьет, не посмеет. Изувечить? Кишка тонка, да знаний мало. Одними непростительными сыт не будешь, а что-то более изощренное выдумать – ей надо постараться. А вот поранить – да, сможет. Однако это ли цель ее столь внезапного визита? Запирающие и заглушающие заклятия косвенно шептали утвердительный ответ.
– Чем моя скромная персона может услужить тебе, Беллатриса?
Не насытилась кровушкой того несчастного, на ком шлифовала заклятие «Круцио»? Показалось мало ощущений, захотелось большего? Стало быть, Снейп должен быть горд, что она избрала именно его, чтобы выпустить пар?

Снейп расслабился. Волшебная палочка, скрытая плотной тканью рукава, даровала ощущение безопасности. Он знал и осознавал свой магический потенциал. И это знание, по сути, позволяло Северусу довольно безболезненно, учитывая все способствующие и противоборствующие факторы, влиться в идейное течение Темного Лорда. Несмотря на вполне ощутимый негатив со стороны Эванс, принадлежность к Пожирателям Смерта для Северуса доставляла свои бонусы. Например, доступ к запретным темным манускриптам, которые сделаны в единственном экземпляре и передаются из поколения в поколение в пределах одного семейства. Доступ к библиотеке Эйвери позволил Снейпу познакомиться с по-настоящему темной материей – ядами, о которых ни слова не было упомянуто в Запретной Секции Хогвартса. Запретное знание всегда влекло к себе темные закоулки души слизеринца, устоять перед которым не представлялось возможным.
Знание – сила. И эта сила позволяла Снейпу чувствовать себя намного защищённее. И сильнее… некоторых.
Северус внимательно следил за действиями Лестрейндж. Ей ничего не стоит испортить зелье, что будет готово лишь около полуночи. А ему переделывать всю работу будет крайне проблематично. Особенно учитывая тот факт, что используемые ингредиенты были доставлены в единственном экземпляре, а это значит, что второй попытки у Северуса не будет. Он подумал о том, чтобы наложить на зелье сферическое заклинание неприкосновенности. И отмел эту мысль. Слишком жалко будет выглядеть в ее глазах. Впрочем, а почему бы и нет?
Лениво достав волшебную палочку, он навел ее в сторону котла, сообразив, что под прицелом находится и Беллатриса, но сознательно не придав этому значения, медленно произнес заклинание. Вокруг котла вспыхнула ярко-оранжевая сфера, которая тут же потухла, являя взору бледно желтый окрас. Что ж, снять ее сможет только сам Снейп, а если незваной гостье придет в голову коснуться защиты, получит значительные ожоги. В ее интересе быть послушной.
Снейп никак не прокомментировал свои действия.
– Довольно лестно слышать от тебя столь милые слова, - язвительно ответил Северус. Издевка в голосе ведьмы была очевидна. Да и не способна Беллатриса на такие слова, как похвала. Увы и ах.
А в следующее мгновение Снейп непонимающе уставился на женщину. Что? Такой день? Одинок? Ах, черт. Он и забыл, что сегодня – девятого января – у него день рождения. Помнить о таком событии было актуально в детстве, борясь с искушением пробраться в родительскую спальню, найти в платяном шкафу подарок от мамы и немножко… подглядеть содержимое. Помнить о таком событии было актуально в годы учебы Северуса в Хогвартсе, ведь одна упрямая гриффиндорка неизменно нарушала покой Северуса в такой день, придумывая особенно извращенные способы, чтобы вытащить слизеринца из подземелий и провести день рождения как подобает… нормальным людям. Вот только Снейп не относил себя к их числу. Впрочем, Лили всегда удавалось сделать столь неприятный день оригинальным и запоминающимся.
А сейчас не осталось ничего из этого. Матери давно нет в живых. А от Лили если и может получить что-то в подарок, так это ледяную глыбу ненависти. Как, оказывается, может круто развернуться жизнь неподобающим местом. Снейп фыркнул.
– Ты пришла поздравить меня, Беллатриса? Где же твой подарок?