Опасные, однако, пошли девушки. Если раньше любая особь женского пола стремилась стать хорошей домохозяйкой, матерью и любовницей, у которой обязанности лишь готовить, рожать наследников и ублажать мужа, то с этих самых пор девушки начали выказывать… некое недовольство своим положением в обществе и стремились выбиться в высший свет. Вот только все это бесполезно – нет у них лидерства в крови, нет и быть не может.
Амикус прищурился. «Пытаешь прыгнуть выше своей головы?! Глупо и недальновидно». Было невооруженным глазом заметно, что рейвенкловка упивается своим триумфом. Напрасно. Она еще ничего не добилась, ни на дюйм не приблизилась к своей цели. И слизеринец ей в этом не поможет. Она надеется на его информативность? Она возлагает свои надежды на слизеринца? Истинного слизеринца? Глупо и недальновидно вдвойне. Даже будучи связанным Нерушимой Клятвой можно пустить пыль.
Свиток с личной подписью? Да запросто! Что там Директор говорил о неразглашении тайны? Плевать слизеринцу на слова помешанного старикашки с высокой башни. Тем более, лучшего случая унизить гриффиндорцев ему не представится. Амикус протянул правую руку вперед, ожидая того же жеста и от Генте. Но прежде, чем она отреагирует, он поднял левую руку, сжатую кулак, но с оттопыренным указательным пальцем, тем самым предупреждая девушку о промедлении. Слизеринец на то и слизеринец, чтобы мудрить и поворачивать ситуацию в другое – нужное и выгодное ему - русло.
- Маленькое уточнение, - он оскалился в довольной ухмылке. - Поскольку мне светит отчисление за разглашение конфиденциальной информации, я требую взамен не менее равноценного, а именно, я хочу, чтобы ты больше никогда, даже случайно, не направляла на Алекто Кэрроу свою колдокамеру, ты обязуешься просматривать все снимки и моментально уничтожать даже те, на которых моя сестра попала лишь кончиками волос. И, разумеется, все снимки, которые у тебя сейчас имеются в распоряжении с моей сестрой, ты передашь лично мне в руки. Это условия с моей стороны. Если ты не согласна или хочешь оспорить, считай, наша договоренность расторгнута, даже не заключившись, - Амикус обворожительно улыбнулся.
– Твой ответ? – он кивком головы указал на все еще вытянутую вперед ладонь для заключения Нерушимого Обета.

Амикус был полностью удовлетворен озвученными условиями Генте. Она всего лишь ровенкловка, в ней нет той хитрости, что присуща всем слизеринцам. Да, она все же снизошла до шантажа, но этот некрасивый прием, надо полагать, был припасен на черный день. И, разумеется, разговор с Амикусом Кэрроу, а уж тем более его допрос, и есть тот самый черный день. Она ведь не думала, что все выйдет так, как она хочет? Нет, детка, слизеринец поставит свои условия, и перевернет с ног на голову возникшую ситуацию. Думала ли Силинда, подходя к Мику, о том, что ей придется дать Нерушимый Обет? Вряд ли.
И все же, все же в ее словах был один промах. Малюсенький, но промах. Что ж, всю грязную работу выполнит за него сама рейвенкловка. Она протянула руку. Амикус ее моментально сильно сжал. Даже в простом рукопожатии он доминировал. Серия «клянешься ли ты, Амикус Кэрроу…» и «будешь ли ты, Амикус Кэрроу…» со стороны МакКиннон и серия таких однотонный ответов со стороны слизеринца:
- Да, клянусь...
- Да, буду…
Тонкие светящиеся ленточки обвивали скрепленные руки. Еще тусклые, но вполне различимые. Вопросы Генте Кэрроу задавал сам. Все те же озвученные условия, все то же согласие. Амикус мог бы сейчас выдумать еще кучу условий, и со всеми Силинде пришлось бы согласиться. Мог, но не стал. Не видел он в стоящей напротив девушке выгоды. Последнее «клянешься ли ты, Силинда Генте..», последнее ее «клянусь». От волшебной палочки Марлин отделился яркий луч и насытил магией все ниточки, что обвили сцепленные ладони Генте и Кэрроу. Магия опалила кожу. Амикус недобро оскалился. Ленточки погасли, оставив на коже едва заметные следы. Кэрроу медленно высвободил свою руку.
- Что ж, ты хотела рассказ о том, что произошло в ночь с 14 на 15 февраля в Запретном Лесу, со всеми подробностями. Ты хотела получить этот рассказ письменно, но вот досада, - он развел руками, - ты не конкретизировала, кто именно должен запечатлеть мои слова на бумаге. Полунамеки клятва не распознает. Пиши, - он пожал плечами, - а после я прочту и поставлю свою личную подпись.

Амикус ошалелыми глазами смотрел на рейвенкловку. Да что позволяет себе эта выскочка? Он сжал губы, чтобы не наговорить ничего злобного в сторону Генте. Нерушимая Клятва дана и скреплена магией, назад пути нет. С другой стороны, он не мог предвидеть подобной подковырки. Что ж, она пожелает о том, что подставила ему – Амикусу Кэрроу – подножку.
- Стоять! – Кэрроу остановил поток слов Генте, как и ее желание куда-то мчаться и что-то делать. Во вред семье Амикуса. Общение с девушкой становилось все напряженнее. Кэрроу желал только одного – поскорее отделаться от цепкой рейвенкловки и таки пойти по своим запланированным на сегодня делам. Да, не так то и просто отвязаться от нее. Вцепилась острыми когтями и шаг влево, шаг вправо – начинает выклевывать глаза.
Слизеринец выдрал из ее рук пергамент и перо. И, подойдя к стене, разгладил на более-менее ровном кусочке желтый лист бумаги. Девушке он не доверял. Амикус был практически уверен, что начни он диктовать ей, Генте исказит настолько полученную информацию, что доля правды будет в ней ничтожна мала.
- Хорошо, в девять, так в девять, - пробормотал Кэрроу, занося над пергаментом перо. – Как пожелаешь.

21.00 – тусуюсь в Большом Зале.
21.15 – все еще тусуюсь.
21.30 – приглашаю Дафну Катильоне на прогулку.
21.45 – все еще гуляем.
22.00 – 22.10 – слышим крик из Запретного Леса.
22.15 – сталкиваемся с трупом Петтигрю. Над ним склонившись, хнычет пьяный Блэк, а недалеко от них стоит очередная подружка Блэка.

- Не спрашивай, я не знаю ее имени, - раздраженно бросил он за спину и продолжил писать.

22.20 – посылаю патронус Дамблдору.
22.30 – Дамблдор проверяет, действительно ли гриффиндорец мертв, применяет легиллименцию к Блэку и уводит того в Хогвартс, сажает в одиночную камеру.
23.00 – свожу сч

Амикус остановился, несколько мгновений подумал и перечеркнул последнюю строку.
- Это уже к делу не относится, - жестко сказал он, заранее пресекая слова Генте. – Довольна?

Мда. В общем и целом Амикус и не надеялся обойтись малой кровью. А Генте оказалась еще той вампиршей – все сосет кровь слизеринца и сосет.
- Присосалась, называется, - и тихо выругался, не стесняясь в выражениях. Мнение рейвенловки, как и ее моральные принципы, его не волнует, а картины его не выдадут – слишком хорошо знакомы с методами слизеринца. Амикус вновь повернулся к стене и со злостью посмотрел на смятый снимок. Не сдержав себя от еще одного ругательства, слизеринец приступил к внесению требуемых поправок. А поскольку до этого писал достаточно… размашисто, оставляя между строками большие интервалы, добавление нового текста не составило труда.

21.00 – тусуюсь в Большом Зале. Делаю все, что дозволено и не дозволено праздником – танцую, кадрю девчонок, пью алкоголь, периодически сбегая в слизеринскую гостиную, где народ пил настоящее виски, а не то отвратительное пойло, что предлагалось в Большом Заде.
21.15 – все еще тусуюсь. Вижу скучающую Дафну Катильоне, угощаю выпивкой, разговариваю с ней.
21.30 – приглашаю Дафну Катильоне на прогулку, потому что нам стало невыносимо жарко. Потому что моя спутница захотела уйти из Большого Зала. Время выбрано чисто случайно.
21.45 – все еще гуляем. Гуляем в совершенно произвольном направлении. Куда пошли, туда пошли. Путь не загадывали.
22.00 – 22.10 – слышим крик из Запретного Леса. Женский крик. И нет, для меня голос был незнаком. Ничего конкретного не кричали. Это был крик ужаса, ААААААААААААААА. Как визг мандрагоры. Или как крик при получасовом оргазме. Уж я бы запомнил голос. Значит, с девушкой не спал, значит, голос мне не знаком. Слова, разумеется, отсутствовали, одни нечленораздельные звуки.

Амикус злорадно ухмыльнулся. Все подробности имеются в наличии. А вот в какой форме это передавать не обговаривалось.

22.15 – сталкиваемся с трупом Петтигрю. Труп не дышит, соответственно и вывод, что это труп. Нет, я не знал, что гриффиндорская падаль был мертв. Над ним склонившись, хнычет пьяный Блэк, а недалеко от них стоит очередная подружка Блэка.
22.20 – посылаю патронус Дамблдору.
22.30 – Дамблдор проверяет, действительно ли гриффиндорец мертв, применяет легиллименцию к Блэку и уводит того в Хогвартс, сажает в одиночную камеру.
23.00 – свожу сч

- Еще вопросы будут? – не оборачиваясь, осведомился он.