Люпин уже шесть лет знал директора, а потому был уверен, что его сегодняшнее «я все понял», действительно означало, что директор все понял. Ремус не переставал восхищаться этим могущественным волшебником, который точно умел читать мысли, в этом Лунатик не сомневался.
Дойдя до кровати Джеймса, Ремусу стало не по себе. Лежащий друг выглядел очень бледно и если бы директор не начал процедуру по возвращению миру Джеймса Поттера, то Ремус бы решил, что тот мертв. Волшебство, творимое здесь, нельзя было увидеть глазами, его можно было только ощутить. Три части души Джеймса, наконец, нашли друг друга, и это было настоящим чудом. Руки были холодными и потными, беспокойство, что они опоздали, не покидало душу оборотня до самого конца. Только, когда безжизненное тело стало двигаться и подало голос, ощущение исчезло, а с сердца, будто камень свалился. Наверно, если бы Люпин был немного сентиментальнее, то точно бы расплакался от счастья, что все закончилось хорошо. Первым порывом было накинуться на лучшего друга с объятиями, но здравый смысл остановил парня. Лицо Ремуса просто сияло от счастья, он лишь подошел к кровати совсем близко и сказал:
- С возвращением, друг! – Он повернул голову к директору. Лицо старца было довольным и даже сияющим, немного уставшим и озабоченным.
- С возвращением на землю бренную, - промолвил директор и его борода улыбнулась. Мадам Помфри тут же стала хлопотать над очнувшимся, давая ему укрепляющее зелья и проверяя его состояние. Люпину даже пришлось посторониться так, как мешать целительнице в такой момент было чревато. В конце концов, женщина успокоилась и по её лицу можно было сделать вывод, что она довольна.
- Помфри, у меня к вам несколько вопросов…, -мягким баритоном проговорил директор уводя целительницу, чтобы ребята могли пообщаться. Мадам Помфри последовала за начальником прекрасно понимая, что важных вопросов у директора нет и это просто предлог. Она выходя оглянулась и сказала:
- Только недолго, ему нужно восстановиться. - Безапелляционно заявила женщина и оставила друзей одних.
- Как же я рад, что ты опять с нами и в своем теле…- радостно заявил Ремус, проводив взглядом взрослых.

Бесцеремонно разбуженное сознание Джеймса Поттера умудрилось выйти из транса гораздо быстрее, чем думалось обладателю оного. Оправившись от первоначального шока Джеймс даже растерянно улыбнулся, когда к нему, о Мерлин великий, обратились. Что важно, обратились, глядя на него, а не сквозь него. Гриффиндорец внутренне возликовал, да так возгордился, что разом почувствовал себя значительно лучше и испытал желание усмехнуться и по старой привычке объявить возникшей из неоткуда мадам Помфри, что он здоров, а стало быть, нет нужды носиться вокруг него, тем более, что его ждут.
Впрочем, желание так и осталось неосуществлённым. Во-первых, потому что Джеймс вспомнил и почувствовал, что ему не просто бладжером по голове залепили, а во-вторых, он бы просто не успел желаемое осуществить. Всё происходило как-то уж слишком быстро, Поттер за событиями не поспевал, но когда Помфри перестала бегать туда-сюда и вовсе куда-то ретировалась, Джеймс обнаружил, что вокруг него стало куда меньше народу, чем обнаруживалось изначально, зато всё внимание гриффиндорца теперь переключилось на человека стоящего рядом с кроватью.
Действительно почувствовавший себя лучше Джеймс, слегка подтянулся, чтобы принять полусидящее положение и с восторгом воззрился на Ремуса.
– Ремус, – констатировал он для чего-то, но таким тоном, будто только что открыл страшный секрет. – Ремус, ты меня видишь, - вторая констатация последовала прямиком за первой и была произнесена с тем же выражением. На губах Поттера планомерно расплылась довольная улыбка, юноша прищурился и, словно вновь озарённый какой-то мыслью, внезапно хватанул друга за руку и подтащил к себе. Джеймс Поттер не был прозрачен и сквозь предметы и людей не просачивался. Сознание Поттера это понимало, но поверить всё ещё не могло.
- Я…Ремус, я поверить не могу. Я так рад! Ремус, ты…ты один, а где…, - короткие предложения, произнесённые едва ли не скороговоркой и на одном дыхании, так что Джеймсу пришлось сделать глубокий вдох. Закончить он не успел, потому что рядом со шторами, окружавшими Поттера со всех сторон, обнаружился ещё один человек. Джеймс запнулся на полуслове, а затем улыбнулся, сперва растерянно, но затем тепло и радостно, вспомнил, что, забывшись, так и не отпустил руку Ремуса и медленно разжал пальцы. Такое количество эмоций явно готовили в душе Поттера переворот, но он намеревался с ними справиться. С ними, а также с теми, что только собирались возникнуть. Ведь явно было для чего.

Негромкий, с хрипотцой, голос Джеймса - совсем не такой, какой она слышала всего два дня назад, тем утром. Но это он - растерянный, взлохмаченный...радостный. Живой.
Ремус пытался угомонить взвихрившегося друга, но эта должность вдруг как-то легла на плечи самой Лили.
- Но, Рем.. - попыталасье было протестовать она, но Люпина уже было не остановить. Лили неловко сцепила руки в замок за спиной и опустила взгляд на замолчавшего Джеймса. Карие глаза с золотистыми крапинками, взъерошенные волосы - это был тот самый Джеймс Поттер, блистательный ловец квиддичной сборной гриффиндора, один из Мародеров, парень, за которым с влюбленными глазами носились девушки. Но это был и тот Джеймс, который провел с ней солнечный денек, тот Джеймс, который пришел к ней в комнату, погруженный в отчаяние. Джеймс-обычный парень, а не Джеймс-задира.
- Как..как ты себя чувствуешь? - каким-то глупым жестом ее рука взлетела к собственным волосам, приглаживая их.
Было как-то странно. Зачем Рем ушел? Или...за Сириусом? Ведь Сириус должен знать о том, что Джеймс в порядке. Эти двое были больше, чем друзьями - братьями. И теперь, когда они вместе... Лили вдруг помрачнела, вспомнив о том, что четверка Мародеров больше не будет полной. Но Джеймсу не следует пока знать об этом, не следует.
- Все будут очень рады, когда узнают, что ты в порядке. - Она тепло улыбнулась, представив себе празденство, которое закатят в гриффиндорской башне...но сначала они проведут Питера в последний путь. Радость и скорбь нагрянули в замок рука об руку...и им не оставалось ничего, кроме как принять их.

Как-то глупо это. Лили вдруг подумала, что она - не самый лучший посетитель для человека, который только что вернул свою душу в собственное тело. Любая из гриффиндорок была бы счастлива первой увидеть недоверчивое выражение на лице всеобщего любимца и балагура Джеймса Поттера. Любая из гриффиндорок бы засыпала его всевозможными вопросами различной степени уместности. Любая из гриффиндорок... Рыжеволосая девушка тихо вздохнула собственным мыслям. Совсем недавно ей не было особого дела до отношений Джеймса и других девушек. Разве много изменилось? Тогда почему мысль о том, что кто-то будет рядом с ним, поздравляя, подбадривая, шутливо улыбаясь - была неприятна?
Она даже не заметила отсутствия энтузиазма в голосе парня, согласившегося с ней. Но вот он улыбнулся и Лили мягко улыбнулась в ответ, сама не замечая того. Заныло обоженное предплечье, будто предостерегая ее.
- Все...все хорошо. - она потупилась, чтобы спрятать мигом повлажневшие глаза. "Все плохо, Джеймс. Все просто ужасно. Питер...мертв. Мой друг оказался по другую сторону жизни от меня и в этом лишь моя вина. Кто-то отвратительный заявляет о себе и находит последователей. Все ужасно..."
- Конечно. Я почти всегда права. - Она натянуто улыбается и пожимает плечами. - Разве профессор МакГоннагал не достаточно часто это повторяла?
Глупая, неуместная шутка. Почему она все время говорит ерунду в его присутствии? Взять хотя бы ту идиотскую шуточку о длинных волосах...хотя он, кажется, даже поверил в то, что ей такое нравится...
Мысли скачут галопом - возвращаются к Питеру. Нет, не она должна рассказать ему об этом. Ремус и Сириус должны быть рядом с Джеймсом в этот момент. Их дружба станет лишь сплоченнее после этой трагедии...