Совместное творчество Брауна и Уолтер (с)

       …Настали непонятные резкие скачки по дороге жизни. Полоса ровной спокойной жизни, обычного существования среди таких же студентов, как он, полоса внезапных судьбоносных порывов, которые только и делают, что завязывают сильнее, путают коварнее узел жизни. И что делать с последним – неизвестно, а разрубить пополам, как это сделал Александр в одноименном мифе – не получиться. И не потому, что необходимо различать, где настоящая реальность, а где вымышленная. Просто такое кардинальное действие не поможет решить всех скопившихся проблем.
Вернувшись после утреннего моциона, Ллойд залетел в общую спальню, игнорируя вопросительные взгляды однокурсников, забрался с ногами на свою кровать, задернулся шторкой и наложил заглушающие и не пропускающие чары. Видеть никого не хочется. Слышать никого не хочется. Бессильно откинувшись на подушку, Браун заложил руки за голову и прикрыл глаза. Необходимо разобрать свои мысли и попытаться понять себя и постичь свою природу…
       …Эрика проснулась с ощущением, будто все, произошедшее накануне было сном, ну или она просто выдумала себе это. Она всегда мечтала о чуде. Увидеть чудо, прикоснуться к нему. Но всегда представляла себя лишь сторонним наблюдателем. И когда вдруг оказалась вовлеченной во что-то, казавшееся чудом, испугалась и растерялась. А что это, если не желанное чудо? Вчера Ллойд предстал пред ней прямо-таки сказочным рыцарем: победил дракона, спас принцессу. И этот букет подснежников, стоящий в граненом стакане на тумбочке, лучшее подтверждение тому, что все это было на самом деле. И это было еще более пугающим и странным. И она не знала, что с этим делать. Но Эрика в меньшей степени была человеком, который будет просить у кого-то совета. С самого детства она решала все сама, значит, и сейчас должна сама понять, что произошло, и решить, что с этим делать. Поход на завтрак прошел как в тумане. Девушки были взбудоражены, обсуждали наряды, прически, аксессуары. А юноши, практически все, были сдержаны и подозрительно молчаливы. Если бы не скандал за слизеринским столом, где поистине самая красивая пара, когда-либо виденная Эрикой, не устроила разборки, в ходе которых пострадал еще и рейвенкловец, девушка решила бы, что в Хогвартсе свирепствует какой-то новый вирус. И этот вирус, кажется, пытается добраться и до нее.
Вернувшись в свою комнату, Эрика опустилась на кровать и стала рассматривать букет подснежников. Однокурсницы суетились, переговаривались, кажется, уже начали наряжаться. А Девушка все смотрела на букет, будто боялась или надеялась, что он исчезнет. Она не видела Ллойда за завтраком, поэтому произошедшее вчера все больше отдалялось… 
       …Еще вчера было все легко и просто. Теперь же, он не знает, что делать, как ему быть и в каком ракурсе существовать. Он запутался в себе, в собственных предпочтениях и желаниях. Причем два последних пункта вошли в форменный конфликт. Разве такое может быть? Как оказалось, может.
Хотелось сжаться в маленькую точку и, что еще лучше, исчезнуть. Навсегда. Но это не будет выходом, скорее, побегом от первых серьезных трудностей жизни. Нет, так нельзя. Не он ли всегда шел по жизни с улыбкой и пониманием этой жизни сквозь грань смеха и веселья? Тогда откуда так некстати взявшаяся меланхолия?! То, что было утром – мираж, видение, сон. Но что бы то ни было – это было прекрасно и… восхитительно приятно. Вчера… Ллойд перевернулся на бок и с головой накрылся одеялом. Вернулись вчерашние воспоминания. Такие яркие, такие… реальные и… сказочные. Было ли это? А то, что случилось утром – реальность или бред его воспаленного мозга? Мысли снова вернулись ко вчерашнему вечеру. Теплые пальчики, сомкнувшиеся за его шеей, дрожащие длинные ресницы и родинка под нижней губой, вызывающее желание немедленно прихватить ее своими губами, а потом скользнуть на дюйм выше… Ллойд снова перевернулся и открыл глаза. Это невозможно. Так нельзя. Откинув одеяло, Браун поежился от облипшего его прохладного воздуха, но укорив себя, расслабился. Вечером. Вечером он сможет дать ответы на так мучающие его вопросы. А до вечера времени непозволительного много. Хаффлпаффец свесил ноги, дотронувшись босыми ступнями до отвратительно холодного пола. «Хорошо бы чем-то себя занять»…
       …Эрика все смотрела на букет подснежников, не в силах оторвать глаз. Казалось, если она сделает это, то все, что было вчера – исчезнет. Однокурсницы продолжали скакать по комнате, не обращая на нее внимания. Это было в порядке вещей. Она не разделяла интересов, связанных с одеждой, косметикой, прическами. Какая разница, что одеть на себя? Главное, не замерзнуть или не запариться. Влез в джинсы, в футболку, в свитер, и нормально. Ее интересовали всегда совершенно другие реалии. А тут вдруг Ллойд Браун. Такой живой и настоящий. Земной. Или все-таки не совсем. А вдруг Ллойд – это всего лишь сон. Или вдруг, он передумал и не захочет идти с не на бал? Эрика вздохнула. От такого можно и сойти с ума. Вот в книжках все легко и просто. Там героиня всегда знает ответ, а если не знает, то всегда найдется волшебный голос, который даст ей знак. В жизни все иначе. Эрика нахмурилась, поднялась, сделала пару шагов в сторону выхода, но потом снова вернулась и упала на кровать, раскинув руки. Все-таки, вчера был чудесный вечер. Все хорошее покрыло тот ужас, который вселился в Ремуса Люпина. Она потянулась к сумке и вытянула из кармана блокнот. Раскрыла его на месте, где зарисовала подснежники. Провела пальцем по четким легким линиям. Взглянула на живые подснежники, стоящие в стакане. Нет, все-таки это не сон. А раз не сон, значит, надо готовиться к балу. Сейчас, как никогда ранее, Эрике захотелось спросить совета у мамы, но мама никогда не давала ей советов. Она просто нагружала чемодан дочери кучей совершенно бесполезной одежды, которую девушка переводила на немыслимые конструкции и увлечения, но сейчас Эрике захотелось посмотреть, что же там, в чемодане на этот раз. Девушка качнула головой. Еще рано собираться на бал…
       ...Это, конечно, все хорошо, но нельзя провести целый день, провалявшись на кровати. Заставив себя подняться, Ллойд встал с кровати и меланхолично застелил постель. Отыскав взглядом свою сумку, Браун подумал о том, что хорошо бы подготовить реферат по Истории Магии, чтобы потом до конца семестра вполне обоснованно спать на лекциях, ибо оценка уже будет иметься. Да, так он и сделает. Порывшись в сумке, он выудил пергамент с темами рефератов и несколько чистых листов, чтобы набросать примерный план. Подложив под пергамент учебник, и вооружившись пером, хаффлпаффец... задумался. Такое с ним часто случалось, когда мысли плавно перетекали в другое русло и Ллойд забывал, что собирался делать. Белый лист ассоциировался со вчерашним снегом на лапах елей и подснежниками, пробившихся сквозь тонкий слой залежалого снега. А ведь вчера Эрика их зарисовала, почему не попробовать ему? Забравшись на кровать с ногами, он устроил у себя на коленях учебник с листом и рядом на одеяле чернильницу. Зажмурившись, он представил перед своим взором подснежник и рассмотрел его с нескольких сторон. «Ага!» Улыбнувшись, Ллойд распахнул глаза, обмакнул кончик пера в чернильницу и провел на чистом листе первых штрих, затем второй, третий... Через пятнадцать минут его почти устроило изображение цветка. С непривычки получилось корявенько, но для первого раза сойдет. Решив взять у Эрики недолгий урок по рисованию, Ллойд свернул пополам пергамент и спрятал его между страницами учебника. Он покажет ей свои каракули, а она объяснит ему, что он сделал неправильно. Кивнув сам себе, Браун слез кровати и с неохотой поплелся к шкафу. Как ни крути, а выглядеть вечером он должен достойно...
       …Эрика выудила из сумки грифель и вновь подтянула к себе блокнот. Перевернув страницу, девушка поджала губы и стала медленно, штрихами рисовать образ Ллойда. Первые два листа были безжалостно вырваны и смяты. На них Браун был похож на себя, но чего-то важного не доставало.  Девушка так увлеклась, что совершенно забыла о времени. Когда на листе появился очередной портретный набросок, Эрика склонила голову на бок. Грифель практически полностью стерся, пальцы покрылись серо-серебристой крошкой. С листа на нее смотрели внимательные глаза Ллойда, в тот момент, когда там, в лесу, между ними было такое сильное напряжение, что вот-вот и будут проноситься искры или разряды молний.  Так густеет воздух перед грозой, когда еще не знаешь, что случится, но чувствуешь, что что-то приближается. У Эрики на мгновение перехватило дыхание. Она закрыла блокнот и убрала его в сумку вместе с остатками грифеля. Вытерла руки о салфетку и взглянула на часы. Оказывается, прошло несколько часов с того момента, как она вернулась с завтрака. Сидеть без дела девушка не могла, поэтому выдвинула из-под кровати чемодан и опустилась рядом с ним на колени. Откинув крышку, она вытащила лежащие сверху книги, пергаменты, свитера и водолазки, футболки, две запасные форменные мантии. И вот перед ней появилась ровная стопка платьев. Девушка переложила ее на кровать и стала раскладывать наряды. Это был такой сложный выбор, что Эрика сдалась через пять минут разглядывания. Они все такие разные, а она совершенно не знает, как девушки должны выбирать платья. Приложив палец к губам, Эрика вздохнула…
       ...Достойно-то достойно, вот только как? Глупый вопрос, но Ллойд действительно терпеть не мог официальные костюмы. Бред какой-то. Родители как-то покупали строгий костюм, который так и висел в шкафу под антимольными проклятиями. Браун его даже ни разу не примерил. Видимо, это придется все же сделать. Придется потерпеть вечерок, а потом вернуться к любимым и удобным джинсам и футболочкам. Сняв с вешалки к

(с) Snape&Evans

       Темнота в зале раскололась и на мгновение глаза девушки попросту потеряли способность видеть в этом ярком калейдоскопе света. Дрогнула на ее руке ладонь ее "кавалера" - губы рыжей шевельнулись, изгибаясь в мягкой улыбке (право слово, не насмешливой, нет, просто Лили представила себе мысли, посетившие не по возрасту пытливый разум Сириуса, а так же доброй половины тех студентов школы, которые нет-нет, да косились на них украдкой). Дрогнула, но так и осталась на виду, позволяя девушке сплести свои тонкие пальчики с изящными длинными пальцами друга, которые так часто при ней порхали над очередным котлом со сложным зельем. Или стискивались на палочке,белея напряженными костяшками,пока их обладатель поливал презрением тех, кто беспокоил его. Губы девушки опять дрогнули, но на этот раз их уголки поползли вниз, а над ними потемнели зеленые глаза - она вспомнила, как белели пальцы Северуса тогда... летом.
       Мысли ее вернула из того уголка разума,замки в который,казалось,были накрепко заперты, музыка, полившая из ниоткуда. Рыжая встрепенулась и подняла глаза, встречая внимательный взгляд Сева. Неважно,что было, прошлое проходит, заживают и нанесенные им раны.. пусть даже рубцы на душе и беспокоят порой. -Ты обещал станцевать со мной - наконец напомнила она, лукаво сверкнув глазами в ответ на вопросительный взгляд друга. Прошлому место в прошлом. Нет ни нужды ни смысла доставать его из пыльного чулана памяти.
       - Ты же знаешь, данное мной слово я всегда сдерживаю, - сухо ответил Снейп. Да, он обещал и ни в коем случае не собирался увиливать от обещанного. Просто... просто это было так необычно, неизведанно и... страшно. Он не боялся глумливых взглядов в их сторону или откровенно насмешливых улыбок. Нет. Он боялся разочаровать Лили, боялся выглядеть в ее глазах несведущим в таком искусстве, как танец, хотя, если она и назовет его так, будет права. Он умел танцевать, благодаря "благим" намерениям его тетушки. Но те танцы скорее походили на своеобразное развлечение. Сейчас же это должно быть более чувственно. Но он попробует. Попробует быть чувственным партнером, идеальной парой для нее, хотя бы в короткий момент танца...
       Встав из-за стола, Северус аккуратно высвободил ладонь из руки гриффиндорки, чтобы в следующее мгновение протянуть руку в приглашающем жесте. Почтенно склонившись, Северус произнес официальным тоном.
       - Лили, позволь пригласить тебя на танец.
       Ох...
       Если бы она могла читать его мысли...
       Рассмеялась бы и потащила бы за собой в самый центр зала.
       Но, к сожалению... а может быть и к счастью... Ведь, как говорится - не подслушивайте, вам может не понравиться то, что вы услышите.
       Но Северус сам понял, что колебания неуместны. И кого волнует, с кем они танцуют?
       - Разумеется, я согласна - широко улыбнувшись другу, девушка поднялась на ноги и даже умудрилась сделать книксен. Под стать безупречному поклону Северуса, разумеется.
       А дальше...возможно, кто-то и шептал неодобрительно, косился на них...
       Не все ли равно?
       И пусть Блэк злорадствует, она-то знает, что происходит между ними.
       Дружба - настоящая и не ищущая чужого мнения.
       Северус самый близкий человек ей и это никогда больше не изменится.
       Она забыла о том дне, он забудет о своих Темных Искусствах...
       Настоящая дружба идет на компромисс, правда?
       Северус улыбнулся, взял девушку под руку и повел ее в центр Большого Зала, туда, где легко и непринужденно кружатся пары, среди которых выделяется танец Минервы и Альбуса. Случайно упавший на их пару взгляд стал для Северуса своеобразным откровением. Не надо ничего бояться, стесняться и зажиматься. Он и Лили лучше всех. Здесь больше никого нет. Только Он и Она. И чарующая музыка. Да, именно так.
Проигнорировав несколько толчков гриффиндорцев и неприязненные ухмылки слизеринцев, Снейп подошел к отведенному пространству для танцев и развернул Лили лицом к себе. Он очень надеялся, что дрожь в руках останется ею незамеченной. Он никогда прежде до этого момента так не волновался. Глубоко вдохнув, Северус дотронулся до ладошки Лили и отвел их сплетенные руки в сторону. Вторую руку он положил на талию гриффиндорки и, побледнев, скользнул ладонью вверх. Так будет удобнее для обоих. Досчитав до трех, Снейп сделал шаг в сторону и, поймав ритм, уверенно закружил Лили в танце.
       - По-моему, ты лгал мне, Северус Снейп - после пары безупречных кругов по залу, шепнула ему девушка, улыбаясь - Ты отлично танцуешь.
       Признаться, неожиданно для Северуса. Он не был уверен, что первый блин не оказался комом. Хотелось по привычке ссутулиться, втянуть шею и сделаться как можно незаметнее, но, во-первых, не позволял накрахмаленный воротничок, стоящий перпендикулярно полу и... осознание, что он танцует с Лили. Он должен соответствовать. Разумеется, первым красавцем Хогварста ему не быть. Далеко не быть. А ведь Лили самая красивая девушка Хогвартса. Он должен постараться быть на уровне с ней. Должен попытаться. Северус наклонился к уху гриффиндорки и тихо прошептал:
       - Когда ты рядом я просто не могу делать что-то плохо, - он не спешил отстраняться, втягивая носом аромат ее духов, ее собственный запах и чувствуя тепло, исходящее от ее тела, - Ты очень красивая.
       Еще немного помедлив и запечатлев в памяти этот момент близости, он с разочарованным вздохом отстранился и поймал взгляд Лили. Ему хотелось выразить, как он счастлив, как он безумно рад, что она сейчас с ним рядом. Но не мог и произнести слова. Лишь молчать и смотреть в глаза. Быть может поймет, прочитает по глазам.
       Сама Лили краешком разума тщательно следила за тем, как двигаются ее ноги, но быстро бросила это дело ввиду ненужности. Танцевать с Севом было...удобно. Именно потому, что не нужно было опасаться возможных неточностей своих движений. В конце-концов, это ее старшая сестра, а не она сбегала на танцы по выходным, о чем он прекрасно знал.
       Вокруг появлялись все новые пары, постепенно заполняя просторный пол большого зала. Кружились, словно затейливые цветки, девушки в нарядных платьях, поддерживаемые строго одетыми юношами...
       - В который раз убеждаюсь в том, что это была хорошая идея.. - Лили наклонилась поближе к Снейпу, чтобы он мог слышать ее слова. - Такое ощущение, что...что все тревоги улетают во вне вместе с этой музыкой...светом... - она опять улыбнулась - с облегчением - и, поймав на себе лукавый взгляд директора, немного передвинула ладонь, лежащую на худощавом плече друга.
       - Миг настоящего волшебства, - откликнулся Северус. Когда она рядом, в прошлом остаются все обиды и негодования, забываются стычки с Мародерами и насмешки однокурсников, не было полугодовой разлуки и арктического холода. Тепло, поддержка и… дружба. Да, дружба. Настоящая всепрощающая крепкая дружба. И Северус прятал подальше все свои чувства, боясь говорить о них вслух, боясь вновь разорвать понимание и близость Лили, пусть как друга.
       Танцующие поднялись на носках, задержались на миг и мягко опустились. Далее, кавалер начинает с левой ноги направо, а дама — с правой ноги налево. Северус наморщился. Кажется, его тетушка называла этот момент «тируэтом». А потом дама за один шаг возвращается на свое место справа от кавалера. Северус улыбнулся.
       - Оказывается, это так просто… танцевать.
       Да вот так, легко и непринужденно, не оглядываясь по сторонам, не боясь увидеть укоряющие взгляды – лишь сияющие изумрудные глаза Лили. Снейп пару раз ловил на себе взгляд альбусовских мудрых глаз, но не мог расшифровать завуалированное послание, да и не важно. Когда она рядом…
       Как хорошо - отринуть все терзавшие ее в последнее время сомнения, мысли, страхи...И просто подчиняться уверенным движениям Северуса. Человека, который - она знала наверняка - всегда будет рядом, готовый предложить, а если нужно - то и навязать, руку помощи. Как она жила без него эти полгода?
       С ним всегда можно поделиться всем, чем угодно - без стыдливости, или страха быть осмеянной.
       Обсудить даже триста восемь способов перегонки сока мандрагоры и почему удобнее пользоваться именно серебрянными кинжалами для измельчения ингредиентов для зелий.
       Валяться в снегу, как маленькая девочка и уговаривать его тоже сделать "снежного ангела".
       Лили легонько сжала пальцы сначала одной руки - той, что была вложена в ладонь юноши, затем второй - словно проверяя его плечо на материальность и довольно улыбнулась. Глупо - но она до сих пор помнила, как росло между ними холодное отчуждение. И никогда больше не собиралась позволить, чтобы глупая гордость встала между ними.
       Шаг, еще один, поворот на носочках - Лили счастливо улыбается, являя миру ямочку на левой щеке. Музыка плавно льется...кажется, что тело становится невесомым..
       Осязает ее ладонями, слышит всем телом ее дыхание и... небольшое волнение? Он видит ее улыбку - на душе становиться теплее. Сколько прошло времени, когда он в последний раз видел ее такой беззаботной, довольной и... счастливой? Как он мог быть так долго без нее? Это как будто он провел десятилетия под затянутым мглою небом и однажды сквозь черные громоздкие тучи сначала неуверенно, а, затем набирая силу и мощность, пробивается задорный яркий лучик света.
       Северус мельком окинул взглядом Большой Зал - большинство студентов, разинув рты, наблюдают за их танцующей парой: на лицах гриффиндорцев отображен глубокий шок, слизеринцы скривились, будто видят перед собой противных слизняков, а быть может, Северус и Лили для них таковыми и являются, хаффлпаффцев, равно как и рейвенкловцев на это действие параллельно. Что ж, за эти три минуты, что они кружатся в вальсе, кардинально нового ничего не произошло.
       Хочется подхватить ее на руки и подарить чувство полета. Хочется сохранить в памяти этот момент, любую деталь, помнить кусочки-миги целого танца, подаренного Лили Северусу. Он каждый момент-кусочек паззла спрячет в своей памяти, соприкасаясь с ними в самые трудные моменты жизни. Его надежда на лучшее, его стимул, его движение вперед.
       И как-то уже не важно, что музыка с быстрого ритма сменилась на медленный. Северус инстинктивно замедлился, не отпуская Лили. Нет сил и желания отстраниться. Хочется притянуть ближе, обнять сильнее, уткнуться носом в ее рыжие локоны, вдыхая аромат ее волос. А ведь он не знает, как вести себя в подобной ситуации. Глядя в ее глаза, Северус переступал с ноги на ногу, покачиваясь в такт медленной музыке.
       - Спасибо, - Северус придвинулся чуть ближе.
       Раз-два-три, раз-два-три...
       Переступают туфельки, быстро касаясь начищенного паркета.
       Ой, сколько будет пересудов завтра!
       Эванс и Снейп встречаются! С этим слизеринцем?! - будут ахать гриффиндорки, а слизеринцы более едко будут кривить губы - С этой грязнокровкой?!
       А ей плевать.
       Плеееевааааать...
       Возможно и был человек...человек, с которым ей хотелось бы кружиться по освещенному мириадами парящих свечей Залу чуточку больше, чем с Северусом. Лили сама еще не могла понять, что с ней происходит, да и не успела еще обдумать тот утренний эпизод...
       А Северус.. Северус был тем человеком, рядом с которым было бесконечно уютно. И легко. Как можно представить, что еще совсем недавно они не общались вовсе?
       - Спасибо тебе. - музыка замедлилась и Лили машинально отпустила ладонь юноши, чтобы положить и вторую ладошку ему на плечо. Теперь, когда можно было просто легко покачиваться и не особо следить за тем, как движутся ноги, она могла заметить все колкие взгляды окружающих. - Кажется, мы произвели даже больший фурор, нежели профессор Дамблдор со своей парой.. - ее губы растянулись в лукавой улыбке и она понизила голос. - Наверное, это в большей степени потому, что никто не осмелится пялиться на нашего танцующего декана. Глупые люди.. - она легонько качнула головой, прикрывая глаза и опять улыбнулась. Музыка,  под которую они танцевали, была ей знакома. Дома, в Лондоне, в ее тумбочке, лежала музыкальная шкатулка с балериной, которая кружилась именно под эту мелодию.
       Северус чувствовал сквозь плотную ткань костюма и рубашки как горячи ее ладони. Каждая клеточка, которая чувствовала прикосновение Лили, кричала, стонала и плакала. Ее прикосновения обжигали и приносили умиротворение. Только Лили может его уравновесить. Только она способна вернуть его в мир земной и дать стимул продолжать жить. Именно жить, а не существовать. Не это ли самое главное? Хотелось сказать что-то важное, но он боялся до дрожи в коленках. Он не находил слов, которые были бы правильными. Ситуация, в которой он сейчас находится, для него нова и интересна, но он боялся экспериментировать, боялся сделать что-то неправильное.
       Душно, очень душно. Северус ослабил узел галстука, виновато улыбнувшись своей партнерше.
       - Дамблдор и МакГонагалл уже приевшаяся пара. Я бы удивился, если бы первый танец они станцевали с разными партнерами. Но они чтят традиции и не спешат их нарушать, - Снейп хмыкнул, - А вот мы действительно выделяемся из толпы. И знаешь, мне это нравится!
       Да, он не пожалеет, что пригласил Лили. И пусть, пусть завтра говорят, что вздумается. Главное, что он и Лили знают, где существует правда, а где закапаны фальшь и ложь. А весь остальной мир… Лили – его Солнце, дающее жизнь и тепло, а все остальное – лишь космический мусор, затерянный в огромной Вселенной.
       Окинув вызывающим взглядом тех, кто не мог сдержать свои негативные впечатления, Лили перевела взгляд на лицо друга. Серьезное и сосредоточенное. Как всегда. Он был настолько собранным, что она просто не могла себе представить иное. Едва заметная морщинка на лбу и четко очерченные уголки губ выдавали его.
Внезапная мысль - а что если он просто увидел ту девушку, на которую невесомо намекнул в тот вечер?
       Влюбленный Северус.
       Лили внимательно сощурилась, пристально разглядывая брюнета, подмечая все уже итак знакомые черты - глубокие омуты черных глаз, бледноватая кожа, которой так необходимы регулярные прогулки, крупноватый нос, который, если присмотреться, занимал точно свое место - нет, хотя Северуса нельзя было назвать красивым в той мере, в которой красивым был Сириус, он все же был довольно привлекательным. Странно было размышлять о лучшем друге в подобном русле, но сейчас Лили занимал вопрос - давно? Давно ли он влюблен?
       И почему она ничего об этом не знает?
       И ведь она даже не подозревала, что у него появились эти чувства.
       Иногда последствия ссор могут быть совсем неожиданными.
       - Иногда мне кажется, что у окружающих гораздо меньше извилин, чем есть на самом деле.. - пробормотала рыжая, умудряясь передернуть плечами. - Лично я предпочитаю тебя бесконечным разговорам о том, "как красиво падает непослушный локон на точеный лоб Сириуса Блэка". - передразнила она множество девушек и фыркнула. - Тем более, что мало кто из них понимает, какой ты на самом деле.
       Еще одна извечная тема. Сев, если бы ты постарался не быть таким циничным, то люди бы к тебе потянулись. Лили, я не собираюсь улыбаться как идиот и прощать людям их глупость.
       На мгновение Северуса захлестнула паника. «Каким я являюсь для Лили? Что она видит, смотря сейчас на меня?» Он не хотел, чтобы Лили видела его темную сторону, которую он подавляет и прячет как можно дальше. Но убить совсем... не возможно. Увидев в детстве пьяного отца, поднявшего руку на мать, Северуса обдала волна ненависти, породившая в его сознании черную опухоль. С каждой отцовской затрещиной, с каждым грубым словом в его - Северуса - и Эйлин сторону в сознании маленького Снейпа росла и прогрессировала опухоль, которую не вырезать хирургическим путем, не вытравить зельями. Это навсегда с ним. В нем.
       Внимательные глаза Лили не отпускали его, наоборот притягивали все ближе и ближе. Но он не может сейчас стиснуть ее в своих объятиях, обхватить лицо руками и целовать порывисто и жадно. Неожиданные для Лили действия Северуса могут произвести отталкивающий эффект. Это оттолкнет ее.
       А вокруг играла медленная музыка, танцующих пар становилось все больше, вынуждая теснее прижаться друг к другу. Ближе. Они так и не сдвинулись ни на йоту, медленно кружась и плавно покачиваясь в такт музыке на одном и том же месте. В самом центре танцпола – его сердце, источающее любовь и нежность. Повинуясь внезапному порыву, Северус протянул руку и провел кончиками пальцев по щеке гриффиндорки, наклонившись ниже и тихо спросив:
       - Какой я для тебя, Лили?
       Что-то изменилось в темных глазах. Ощутимо. Лили моргнула раз, другой, пытаясь прогнать это странное ощущение, но безуспешно. Что-то прохладное коснулось ее щеки. Его пальцы. Такая близость вызывала у девушки странное смущение. Нет, она привыкла брать Сева за руку, когда они гуляли, беспечно бросалась ему на шею, желая поделиться своей радостью и беззастенчиво плакала на его груди, когда Петуния обижала ее слишком сильно. Но сейчас, в середине зала, освещенного лишь прыгающим светом множества свечей, окутанная мягкой медленной музыкой..она смутилась его пристального взгляда.
       Возможно, это лишь отголоски той большой ссоры, после которой их дружба только приходит в себя, подымается на ноги, крепнет, чтобы связать их сильнее, чем раньше. И ему, как и ей, нужны постоянные доказательства того, что они на самом деле помирились, что это не странный сон воображения, что не придется просыпаться и опять и опять страдать от жгучих взглядов, преследующих ее постоянно, не придется холодно стискивать губы, отказываясь говорить с тем, кто, как она считала - предал ее.
       - Я была так зла на тебя, когда думала, что ты нарочно обозвал меня так... - она нахмурилась, показывая, как сложно дается ей то, что она говорит. - Думала, что никогда не прощу тебя за это. Но сейчас я понимаю, что лишь зря терзала сама себя. И тебя. Слушала других вместо того, чтобы прислушаться к себе. - она опять сжала руки, вдавливая пальцы в плечи парня, словно хватаясь за ту соломинку, что не позволяла ей опять окунуться в то отчаяние, которое она чувствовала. - И я иногда..я знаю, что это эгоистично, но иногда я так рада тому, что мало кто видит тебя настоящим. Добрым, честным, умным, самоотверженным..да, хотя ты сейчас будешь смеяться над тем, что я говорю, но ты на самом деле такой.. - с вызовом пробормотала она, поднимая взгляд от белоснежного воротничка юноши, который рассматривала последние несколько минут.
       Всеразрушающей лавиной нахлынули все воспоминания и чувства, которые он пережил за прошедшие полгода. Боль, безысходность, отчаяние, которые он прятал в самых дальних уголках паутины своей души. А сейчас Лили безжалостно потянула за них, вытряхивая все эмоции и леденящие душу воспоминания наружу, и... обрубила их, чтобы они, подхваченные сильным порывом ветра, унеслись ввысь, в небо, заплутались средь перистых облаков и никогда, никогда не возвращались, чтобы потревожить обновленную паутинку. Северус почувствовал, как расслабляются мышцы спины и рук, которые он невольно напряг, ожидая ответ, как прекращают дрожать руки, несильно обхватывающие талию девушки, как в глазах неожиданно завертелось в вихре разноцветное конфетти. Слизеринец медленно выдохнул, стараясь сделать это плавно. Дыхание восстанавливалось с трудом, но он чувствовал, как рассыпается тот тяжелый камень, который за последние полгода разнесся до невообразимых размеров и бесстыдно тянул к самому дну одиночества, отчуждения и изгнания. Она в который раз спасла его из тьмы, выцарапала из черноты и разбавила серость его дней. В который раз...
       - Спасибо тебе, - прошептал Северус, наклоняясь к Лили. Теперь он видел ее сверкающие счастливые глаза, разрумянившиеся щечки и алые губы. Слизеринец неосознанно выписывал большим пальцем узоры на ее пылающей щеке. Казалось, все замерло вокруг. Танцующие пары, кружившиеся рядом, слились в однотонные полосы, исчезла музыка, оставив лишь тихое дыхание и звук сердцебиения. Волшебство момента. - За то, что простила. За то, что говоришь эти слова, так для меня много значащие. За то, что ты сейчас со мной.
       Северус не отрываясь смотрел в глаза Лили, приближаясь и медленно сокращая между ними расстояние, давая время осознать и, быть может, изменить ход. Это ее выбор - Северус не хочет ни к чему ее принуждать. Всего лишь раз... Всего лишь раз почувствовать... Остался всего дюйм. Он ощущал на своих губах теплое дыхание Лили. Не торопился, задержавшись. Ладонь, все это время покоившаяся на щеке гриффиндорки, скользнула дальше, невесомо дотронувшись до нежной кожи за ушком, и зарылась в мягкие рыжие волосы. В глазах немой вопрос: можно ли?
       Лили внимательно изучала глаза Северуса, пытаясь найти там хотя бы одно подтверждение - он понял. Понял, что она пыталась так коряво выразить ему. Понял, что всегда был и есть часть ее жизни. Лучший друг - два этих слова казались такими маленькими и сухими, если употреблять их приходилось в отношении этого юноши, который сверлил ее сейчас взглядом. Как раскаленный нож, проходящий сквозь мягкое масло, этот взгляд с легкостью всегда мог проникнуть в самые сокрытые уголки ее души - в отличие от него, она не скрывала свои мысли за множеством тяжелых дверей. Просто - не считала нужным, доверяя полностью. Наверное, ее стоит назвать человеком, не умеющим учиться на своих ошибках - сейчас она тоже доверяла ему. Безоглядно, как доверяют свои мысли дневнику, драгоценности - Гринготтсу, детей - Хогвартсу. Она улыбнулась своим мыслям, и тут же улыбка ее стала шире, когда Сев наклонился к ней еще ближе и поблагодарил. Поблагодарил! За то, что она считала своей эгоистичностью - поблагодарил. Но ямочки на порозовевших щеках тут же угасли, когда Лили поняла, что что-то...что-то не так. Что-то не так в его глазах, загоревшихся незнакомым ей пламенем. Что-то не так в том, как скользнули в ее волосы длинные пальцы. Что-то не так в его позе, в том, как он склоняется к ней. Близко, очень близко. Не для того, чтобы шепнуть ей что-то, что предназначалось только ей, как она думала. А словно...словно для...
       Ее губы приоткрылись, но не издали ни звука. Она с легким испугом наблюдала за своим отражением в обычно непроницаемых глазах, которые сейчас были слишком близко. Она задрожала, почувствовав на своей коже горячее дыхание Северуса, но не шелохнулась. Закружилась голова - мысли все разбежались, как пуганые кролики, потревоженные тяжелой уверенной поступью охотника. Наверное, все уже обратили внимание на застывшую чуть ли не в середине зала пару, но Лили сейчас могла видеть только черные глаза, гипнотизирующие, выжидающие..страдающие? Она опять вздрогнула, когда на миг, на короткое мгновение их губы соприкоснулись и испуганно уставилась на Северуса, сжимая свои губы - крепко, превращая их в узкую полоску, желая уничтожить ощущение прикосновения к ним цветочного лепестка.
       Что она делает?
       - С-сев.. - она с трудом подавила желание отпрыгнуть от парня, но тут же затрясла головой. - Прости, прости меня, я не знаю..я не знаю что...как... - расширившиеся зрачки оставили лишь тонкую полоску зелени в ее глазах, пока Лили пыталась понять, что произошло. Как будто обрамляющее их великолепие наполнило ее безумием..или, может быть..ревностью?
       Северус всегда принадлежал только ей. Он, не раздумывая, бросал свои дела тогда, когда она звала его. Помочь ли, выслушать ли, разделить с ней радость или горе, просто погулять и подурачиться - она всегда могла рассчитывать на него.
       Но вчера она узнала, что он влюблен. Сильно, по-настоящему. Такого не бывало раньше. Он ни разу не позволял чему-то подобному скользнуть между ними. И это доказывало, что в этот раз - все серьезно.
       А она? Просто эгоистичная дрянь, собака на сене? Что она наделала? Зачем? Это так неправильно, так неверно...она никогда не собиралась, никогда не думала...И она должна объяснить ему, что чувствует на самом деле. Что будет радоваться его счастью с той девушкой, которую он любит. И неважно, что они станут меньше общаться - ведь вряд ли этой слизеринке понравится, что какая-то гриффиндорка крутится рядом с ее парнем. Неважно. Лишь бы он был счастлив. Ведь он заслужил это счастье как никто другой. Она лишь на малую долю знала, как глубоко страдал иногда ее друг, но даже этой доли хватало чтобы поражаться его силе.
       - Сев, давай..выйдем отсюда... - она неловко повернулась, направляясь к широким дверям, что вели из Большого Зала прямиком в сад, украшенный ко дню Святого Валентина. Не обращая внимания на взгляды, сопровождающие их, пытаясь успокоить вихрь мыслей, мелко дрожа, как будто от сильного мороза, она тащила за собой Северуса, которому сейчас же должна была объяснить что-то жутко важное.

Отредактировано Lily Evans (2015-09-16 21:31:41)

С самого утра этот день держал Нарциссу в напряжении. Такого количества ярких, изнуряющих эмоций за неполные сутки девушка никогда не испытывала. А ведь впереди еще бал. День еще не закончен. Информация о грандиозной сцене ревности, разыгранной в Большом Зале за завтраком, уже успела облететь всех тех, кто не был непосредственным свидетелем сего страстного действа. А вместе с ней и информация о том, что Нарцисса Блэк отказалась присутствовать на балу в качестве спутницы Люциуса Малфоя. Кажется, после этого события к ней несколько раз подходили студенты разных факультетов, приглашая составить им компанию на вечернем мероприятии, но она даже не запомнила их лиц, так сильны были грусть, сдавившая грудь тоска, злость на себя за несдержанность и эта странная, ужасающая пустота, которая пыталась засосать ее в бездну небытия. Но мало кто знал о том, что Люциус Малфой все же был для Нарциссы, куда более интересной персоной, чем все прочие ее поклонники и кавалеры.  Так же как и о том, что молодые люди помирились и вновь собирались блистать на сегодняшнем балу вместе.
Девушка прошла в спальню и опустилась на свою кровать. Голова шла кругом от всего случившегося.  А времени до бала оставалось всего ничего. Взгляд голубых глаз скользнул по прикроватной тумбочке, где в хрустальной вазе стоял шикарный букет роз, который и стал поводом для сегодняшнего спектакля.  Нарцисса протянула руку, коснувшись одного из бутонов. Конечно, она была резка в  своих высказываниях в адрес Малфоя, но и он не был мягок. И ему придется смириться с тем фактом, что она привлекает внимание, что она любит внимание, что юноши и мужчины всегда будут обращать на нее свое внимание. Девушка улыбнулась, вздохнула и поднялась. Предстояло еще столько всего сделать, чтобы быть безупречной на этом балу, чтобы лишний раз показать Люциусу Малфою, что она идеальная девушка и лучшей кандидатуры на роль спутницы ему не найти. Все-таки Малфой – идеальная партия для истинной безупречной леди, такой как она. Сложив форму на стуле рядом с кроватью, девушка стала медленно приводить себя именно в то состояние, в котором истинной леди не стыдно появиться на балу. Образ, который она придумала для себя на сегодня, как можно сильнее должен был подчеркнуть ее холодную красоту, светлые волосы и бледную ровную кожу.
Длинное платье из жемчужно-белого шелка, нежно обняло тонкий стан Нарциссы. Замысловатая отделка рукавов и лифа оттеняла светлую кожу. Серебристые бусины играли и переливались при каждом мимолетном движении. Летящая юбка струилась вдоль стройных ног, подчеркивая изящество хозяйки. Композицию дополнили серебристые туфельки на тонком каблуке и жемчужно-белая мантия, завязывающаяся на серебряную ленточку под грудью. Длинные светлые волосы Нарцисса оставила распущенными, вплетя в несколько прядей тонкие серебристые нити.
Отступив от зеркала на шаг, девушка удовлетворенно кивнула своему отражению. Выбранное сочетание цветов отлично оттеняло ее кожу и волосы, делая акцент на фарфоровой белизне тела и серебристо-светлом сиянии прядей. Фасон подчеркивал хрупкость и изящество девушки. Удовлетворившись собственным видом, Нарцисса взглянула на часы, убедившись, что уже можно выходить. Спустившись по лестнице, девушка нашла взглядом Люциуса Малфоя, и на ее губах тут же вспыхнула яркая, восхищенная и очень теплая улыбка. Наверное, никогда и никому Нарцисса Блэк не дарила подобной улыбки. Она медленно дошла до юноши и остановилась, заглянув ему в глаза:
-  Добрый вечер, Мистер Малфой, -  проговорила  Нарцисса, спиной ощущая удивленные взгляды, которые бросали на них те, кто еще оставался в гостиной. Ну что ж,  внимание – это всегда приятно.