Травология… Довольно скучный и нудный предмет. Ему хватало одной теории, чтобы запомнить и отложить в своей голове как следует обращаться с волшебными растениями. И ему не требовалась практика, в отличие от тех же гриффиндорцев, чтобы лишний раз убедиться в том, что если воскликнуть «а вот как я могу и мне ничего не будет!» непременно что-то случится. В лучшем случае – незаживающая царапина, которую не свести ни зельями, ни магией, в худшем… Об этом лучше не думать и точно следовать инструкции. Не зря же первые попытки научиться общению с волшебными растениями были провальными. Это опыт, на который следует опираться, а не лезть со своим желанием все исследовать самому.
Черт, мог же сдать экзамен заранее и не ходить на эти пары, ведь была такая возможность… Но отказать себе побыть с Лили рядом он не смог. Вот и сейчас он хотел лезть на стенку от скуки. Лили была не видна, а больше его в данной ситуации ничего не интересовало.
- Северус!
«О, нет», - мысленно простонал слизеринец, оборачиваясь на зов мадам Помфри. «Началось…»
- Северус, дорогой, я вижу, ты ничем не занят. Я бы хотела попросить тебя сейчас приготовить заживляющую мазь.
- Все ушло на бестолковых гриффиндорцев с их неуемным везде-носо-и-руко-сованием? – саркастично поинтересовался он, вздернув подбородок.
- Северус Снейп! – голос Помфри стал укоризненным.
- Хорошо, я сейчас же этим займусь, - ухмыльнувшись, он развернулся, чтобы пойти собирать нужные для мази растения.
- Спасибо, Северус. С мадам Стебль все согласовано. Я всегда знала, что ты прячешь добрую душу за пазухой, - Северус закатил глаза.
Пробравшись сквозь заросли сорняков – «мда-а-а, мадам Стебль теряет сноровку» - Снейп зашел в теплицы. Блэк не замедлил наградить его неприязненным взглядом. Состроив ответную гримасу, Снейп начал осматривать парник, а точнее, что есть в наличии. «Так-так. Медуница, крапива, ятрышник. Замечательно». Основные ингредиенты были найдены, осталось собрать и как можно быстрее исчезнуть. Но вот незадача. Как раз с последним ингредиентом работает Лили. Северус нахмурился. Они уже так давно не общались… Да и она в любом случае разговаривать с ним не станет.
Несколько секунд он любовался неторопливой работой Лили. Он знал, что она не очень-то и жалует этот предмет, сейчас же она с каким-то… удовольствием отыскивала корнеплоды во влажной, рыхленой земле. За ее спиной что-то шевельнулось. Северус перевел взгляд на это что-то и обмер. Этим что-то оказался куст руты, который, судя по всему, возжелал подкрепиться рядом находящимся живым объектом, а именно, Лили Эванс.
«Твою мать», - Северус не раздумывая, ринулся к растению, на ходу вытаскивая свою волшебную палочку. Глупое растение! Приблизившись, он навел волшебную палочку на куст руты.
- Poliincendio! – от куста остался один лишь черный скелет. Растение уничтожено. Раздраженно дернув рукой, Северус прошел мимо Лили, опустился на корточки в метре от нее, защитил заклинанием руки и бесцеремонно погрузил их в землю, с каким-то остервенением выцарапывая корнеплоды. На Лили он не смотрел.

Он злился на себя, чего уж таить. Злился на то, что невольно показал Лили свою обеспокоенность за ее жизнь, что ему не все равно все происходящее с ней, за свою слабость. Да, он слаб. Он зависим от Нее. Будь на ее месте любая девушка, Снейп бы прошел мимо, не поведя даже бровью в ее сторону. Подумаешь, попадет в смертельных захват… Это же магический мир! Здесь возможно – невозможное. Провалялась бы пострадавшая пару-тройку недель в лазарете и вышла бы из него как ни в чем не бывало… Так почему он не мог думать о Лили в таком же ключе? Как о простом человеке, обычном среднестатистическом человеке, который был бы просто безличной статуэткой, случайно встретившейся ему на пути. Как о незнакомом человеке, при встрече с которым просто скользнет по нему безразличным взглядом, потянет повыше воротник пальто и поспешит скрыться в серой толпе. Почему он не мог? Почему не получалось воспринимать Лили по-другому? Бесконечный замкнутый круг. Она его персональное солнышко – в этом все дело. Солнечный свет дарит жизнь. Ее внутреннее сияние дарует Северусу силы для дыхания и желания жить. Ее свет освещает окружающие его предметы, делая их чуточку теплее, чуточку желаннее и немного реальнее. К ним хочется прикоснуться, когда на них играет солнечный блик. Северус связан по рукам и ногам неизвестной силой, что заставляет его держаться где-то поблизости. Яркое солнышко и кружащаяся вокруг по орбите чахнущая планета. С орбиты не сойти, не сбежать, лишь покорно вращаться по предначертанному пути. Северус иногда представлял, что орбита просто имеет вытянутую форму и именно это объясняет периоды замерзания в его душе. Сейчас планета максимально удалена он солнышка. На планете царит мрак, холод и пустота. Лучи солнышка не попадает на землю, лишь уже охладевшие ласкают бока и безразлично скользят дальше. Как и сейчас – всего пара сухих слов, от которых становиться холоднее и Северус ежится. А потом по телу проходит волна тепла – все-таки ответила. Пусть и в таком тоне и с неприязнью в голосе, но ответила. И что-то шевелится в душе и хочется схватить ее за руку, увести за горизонт, на необитаемый остров и просто поговорить с ней по душам. Просто поговорить… Разговор, на который не будут действовать раздражающие факторы, как например, понятия «гриффиндорцев» и «слизеринцев». Нет таких понятий и разделений. Есть лишь они, палящее солнце, влажный воздух и шумящее поблизости теплое море. Она бы выслушала и обязательно его бы поняла. Обняла бы за плечи, вздохнула: «ох, Сев, какой же ты дурак! Неисправимый». И уткнулась бы ему в грудь. И обязательно бы простила.
Увы, мир реален и в нем нет места для чудес. Северус собрал необходимые ингредиенты в холщовый мешочек, заклинанием очистил руки и поднялся, разминая затекшие мышцы. Взгляд помимо воли скользит к рыжему ангелочку. Северус нахмурился, заметив ее напряженные плечи, резкие движения и плотно сомкнутые губы. Волнуется? Старается скрыть то, что на самом деле чувствует? Старается быть немножечко… добрее, сдерживая себя? Но… почему? Почему она держит это в себе. Он бы позволил ей сбросить тот груз, что сейчас висит на ее шее. Он бы выслушал все проклятия в свой адрес. Он бы стерпел кулаки, ни разу не попытавшись воспротивиться их ударам. Он бы сам подставился под смертельное проклятие, если бы ей это принесло хотя бы каплю счастья. Так зачем это прятать в себе? Пытается не выйти за рамки, в которые сама себя загнала? Старается быть примерной ученицей и образцовой старостой? Пусть не сдерживается, пусть выскажет все, что наболело, пусть сбросит эту ношу. Но… Северус огляделся. Разговора не получится – слишком многолюдно. Попросить уделить пару минут – откажет в силу своего характера. Снейп отвернулся, вперившись взглядом в репейник. Еще секунда промедления – Северус расправил плечи, аккуратно нарисовал на лице вселенское безмолвие и, задрав подбородок, сделал уверенный шаг в сторону выхода.
- Не стоит благодарности, Эванс, - обращение по фамилии резануло слух и выскочило из общей тональности. Не привычно и… неправильно. Он хотел было добавить напоследок еще что-нибудь оскорбительное, например, «обязательно запишись на курсы по искоренению невнимательности и неуклюжести – эти навыки пригодятся в будущем». Но не стал. Глупо провоцировать ссору сиюминутно. Да, он чувствовал, что Лили необходимо выговориться, очистить свое сознание от мусора по имени Северус Снейп, но… еще не время. Он найдет способ вытащить ее на разговор, пусть даже если это будет лишь ее монолог, изобилующий рассуждениями о том, какие они разные. Да, он согласится с ней, кровью подпишется под каждым сказанным ею словом – лишь бы ей стало легче, лишь бы не тяготилась мыслями о нем.
Северус не заметил, как позади него, словно шлейф, потянулись тускло сверкающие буквы, складывающееся в…

Снейп ненавидел каникулы. Их приход означал всегда только одно – нужно возвращаться домой в Паучий Тупик. Он ненавидел этот дом, ненавидел каждый угол и свою маленькую комнатку. Он ненавидел находиться в доме вместе с отцом. На рождественские каникулы он писал заявление на имя декана и директора школы с просьбой разрешить провести каникулы в Хогварсте и ему не отказывали. Жаль, что нельзя было провести в замке и летние каникулы – он с удовольствием остался бы в школе, пусть даже и один. Каникулы – это всегда впустую потраченные дни.
И на эти каникулы он планировал остаться в Хогварсте, вот только… дома ждало его одно неоконченное дело. Одна мысль выжигала в нем душу и не давала спокойно жить. Последний месяц он не мог ни о чем думать, а в ушах до сих пор звучал наполненный сожалением голос Директора:
- Твоя мама, Северус, умерла сегодня ночью в маггловской больнице. Прими мои соболезнования, - Северус отвел глаза, не выдержав взгляд понимающих пронзительно голубых глаз.
- Я могу в день похорон покинуть Хогварст?
- Да, разумеется. О времени я тебе сообщу, - Северус только кивнул в знак благодарности и, сгорбившись, покинул директорский кабинет. Эта новость повергла его в шок. Как она могла оставить его одного? Почему бросила, когда он только-только вступал во взрослую жизнь? Он прошел мимо лыбящихся Мародеров, не обратив никакого внимания на их выпады. Весь следующий месяц он игнорировал их сальные шутки, игнорировал издевательства своих однокурсников и не отвечал на уроках. Все свободно время он проводил в библиотеке за темномагическими книгами, вынашивая в голове план мести. Он знал наверняка, по чьей вине мать оказалась в больнице.
Через неделю он аппарировал из замка в Паучий Тупик. И не заходя домой, пешком отправился в ближайший крематорий. На улице было морозно, но он не ощущал физического холода. Холодно было внутри, в душе. Как чувствует себя человек, у которого не осталось больше никого в этой гребаной жизни? Северус понуро брел по улицам, утопая в снегу и кутаясь в тоненькую мантию. Редкие прохожие кидали сочувственные взгляды и через мгновение забывали о странном встречном, погружаясь в предпраздничные хлопоты.
В крематории было пусто. В отдельно отведенном помещении был отец… трезвый и тело мамы. На лавочке, отставленой к стене, лежали несколько открыток от родственников со стороны отца. Северус подошел к Эйлин и взял ее за руку – она была ледяной, как тот холод в его душе. Отец молчал и, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Минуты тянулись с ужасающе медленной скоростью. Северус поцеловал маму в лоб и отстранился. И почувствовал на себе прожигающий взгляд. Вскинув голову, он встретился с ненавидящими отцовскими глазами. Борьба взглядов длилась недолго – отец первый опустил глаза. Северус, окинув последним взглядом маму, вышел из здания.
За его спиной только что перевернулась страница и какими чернилами будет заполнена следующая, зависит только от самого Северуса. Больше ни секунды не медля, Северус аппарировал обратно в Хогвартс и вопреки всему снова зарылся с носом в толстенные фолианты, напичканные темной магией. В таком ритме пролетели следующие три недели. А потом наступили рождественские каникулы.
Северус снова написал заявление с просьбой провести эти каникулы в Хогвартсе, но попросил на один день съездить домой. Директор ничего против не имел, тем более, что Снейп был у него на хорошем счету. Два дня перед отъездом он провел в лаборатории: вставал, когда все еще спали и возвращался, когда уже все спали.
Рано утром с разрешения Директора он аппарировал в Паучий Тупик, в парк, где он познакомился с Лили. Немного постояв около замерзшего безжизненного фонтана, собираясь с духом, Северус уверенно направился в сторону дома. Дом, казалось, и сам умирал в отсутствии заботы хозяйской руки. Толкнув дверь вперед, Снейп зашел в дом и поморщился – в воздухе витал запах застоявшегося перегара. Отец, как ожидалось, нашелся в гостиной комнате на полу в окружении пустых и полупустых бутылок. Приход сына он не заметил, продолжал бездумно смотреть на игру солнечного зайца, что забрался на бок одной из бутылей. Жалкое зрелище. Снейп скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. В кармане его мантии лежала маленькая баночка с желтым содержимым.
Тобиас, почувствовал взгляд Северуса и поднял голову: на лице запущенная борода, отвратительные синяки под глазами, красные белки глаз. И искусанные губы в кровь. Снейп скривился от презрения.
- Хочу с тобой поговорить, - сухо сказал он, подходя к отцу и поднимая с пола початую, но не пустую бутылку коньяка. Отец испуганно посмотрел на сына. Наверно, это первый раз на его памяти, когда сын первым заговорил с отцом. Снейп осмотрелся – поблизости стаканов не было. Поднявшись с корточек и забрав с собой бутылку, Северус прошествовал на кухню. Сняв с полки два стакана, он ополоснул их в струе холодной воды, вытер несвежим полотенцем. Поставив оба стакана на захламленный грязной посудой стол, Северус достал из кармана заготовленную баночку. Отвинтив крышку, он поднес руку к лицу и вдохнул мятный запах. С ароматом пришлось повозиться, но результат превзошел все ожидания. Зачерпнув немного желтой мази, Северус обработал ею края одного стакана. Разлив коньяк, он неторопливо вернулся в гостиную. Отец весь подобрался и подозрительно наблюдал за действиями сына. Снейп поставил перед ним наполненный стакан и, выпрямившись, сделал глоток из своего, внимательно глядя в лицо человека, которого он ненавидел всю свою жизнь. Сейчас не осталось и ненависти, только иссушающее чувство презрения.
Тобиас схватился за стакан – его рука заметно дрожала. Снейп приложил недюжинное усилие, чтобы не скривиться от отвращения. Как можно довести себя до такого состояния?
- О чем ты хотел поговорить? – голос тих и скрипуч. Его поза, его выражение лица, бегающие из стороны в сторону глаза, выдавали напряжение. «Ждешь от меня подвоха? Яблочко от яблони не далеко падает, не так ли?»
- Я хочу выпить за тебя, - Снейп отсалютовал стаканом и одним глотком осушил его. И вопросительно выгнул бровь, ожидая действия со стороны отца.
- С чего вдруг? – настороженно поинтересовался Тобиас, разглядывая алкоголь в стакане. Снейп пожал плечами.
- Когда-то мы должны перейти рубеж нашей взаимной ненависти. Почему не сейчас? – Тобиас облизнул пересохшие губы и один махом выпил коньяк. Снейп растянулся в улыбке. – Думаю, мы друг друга поняли.
Снейп-старший с громким стуком поставил стакан на пол и дрожащей рукой начал торопливо расстегивать рубашку.
- Ты… отравил меня? – увы, в голосе был только животный страх.
- Нет, восстановил справедливость.
- Ты… - договорить он не успел. Дернувшись, отец повалился на бок и затих. Северус вынул из кармана мантии волшебную палочку и с отстраненным равнодушием произнес «evanesco». Остался последний штрих. Подойдя к телефону, Северус открыл справочник лондонских номеров и вызывал скорую помощь. Вот и все. Здесь ему делать больше нечего. С блуждающей ухмылкой на губах и отсутствующим выражением лица и он покинул ненавистный ему дом.